— Да, я скоро к тебе поднимусь, иди пока выбери игру, — отправила я его в комнату.
Богдан обнял меня и поскакал на второй этаж.
Мы с мамой медленно пошли на кухню.
— Что это было? — с некой злостью смотрела она на меня.
Это я должна злиться!
— Эмм, не знаю. Бзик, — ерничала я.
— Ты не заболела, нормально себя чувствуешь? — с чересчур наигранным беспокойством говорила мать.
— Все хорошо, я хотела поговорить об аварии, — тяжело скрывать ярость.
Мама заметно занервничала и побледнела тона на три.
— Ты знаешь, почему Паша скрылся? — давила я.
— Нет, милая, — терялась женщина.
— А в больницу к Богдану он не приезжал? — ещё сильнее давила я.
Мама побледнела ещё сильнее, было видно, она не ожидала этого вопроса.
— Допустим, приезжал, — ровным голосом и с испугом в глазах говорила та.
— А ко мне приходил? — доводила я её.
— Допустим, приходил, — еле вытягивала мать из себя ответы.
— Почему же ты мне не сказала? И почему не пустила его? — пыталась не кричать я, но не получалось.
— Это не твоего ума дело, вам нельзя общаться. Я категорически запрещаю, — крикнула она.
— Ты можешь объяснить почему? — тем же тоном заговорила я.
— Потому что он преступник, такой же, как его отец! — взвизгнула та.
— В смысле преступник? Я уверенна, он не специально сбил Богдана, — сбавила громкость голоса я.
Я чего-то не знаю? Откуда она знает об его отце? Я о нем ничего не знала.
— Речь идёт не об аварии. Он торгует наркотиками, и я не хочу, чтобы ты связывалась с такими людьми, — истерила мама.
— Что он делает? Ты бредишь, — возмущалась я.
— Нет, Кира. Его разыскивала полиция, ему грозит серьезный срок, — добивала меня мать.
— Этого не может быть, ты все врешь, — переходила я вновь на крик.
— Жизнь непредсказуемая штука.
— Но, почему ты так со мной? Ты меня совсем не любишь? — кричала я на весь дом.
— Я хотела тебя уберечь, — искала она понимания в моих глазах.
— Ты скорее хотела довести меня до психушки. Ты прекрасно знаешь, что он для меня значит! И мне неважно, за что его там ищут, мне важно, что он не хотел сбить Богдана, и что он жив. Где он сейчас? — визжала я.
— Я не знаю, наверное, в тюрьме, — до тошноты спокойно сказала она.
В тюрьме? Сердце дернуло. Я не верю ни единому её слову.
— В какой ещё тюрьме? Ты, правда, думаешь, что я тебе поверила? Мой Паша никакой не наркоторговец! — яро визжала я.
— Не кричи на меня! По всей видимости, ты сходишь с ума по нему. Но если хочешь дружить с наркоманами, дерзай — бросила мать со злостью полотенце на стол.
— Это не тебе решать. Невыносимо с тобой разговаривать. Ты считаешь, что правильно поступила, не сказав мне ничего? Ты считаешь правильным, что я ненавидела близкого человека? Ты ничего не знаешь обо мне и что правильно для твоего спокойствия не всегда правильно для меня. Не хочу видеть тебя, — ляпнула я и чуть не разрыдалась от своих слов.
Она моя мама. Чтобы она не сделала, я все равно ее люблю… За что она так со мной?
Я резко выбежала из кухни и направилась к брату.
Мне стало безумно душно и тошно. Я чуть постояла, облокотившись о перила лестницы. Эта жизнь становится все невыносимее и невыносимее. Он не может быть наркоторговцем. Я не верю. Я бы точно что-то заметила бы.
Попутно собирая вещи, я поиграла с братом. Я не хотела больше возвращаться домой, но понимала, что брат ни в чем не виноват. Мне просто хотелось побыть одной.
— Богдаш, это тебе подарок, — протянула я ему свой старый телефон. — Я уеду ненадолго, буду тебе на него звонить, ты только бери трубку и заряжай его. Хорошо?
— Хорошо, Кира. А когда ты приедешь? — по — детски наивно сказал мальчик.
— Я не знаю, родной, — грустно произнесла я.
— Я буду скучать, — прошептал ребёнок и налетел с объятиями.
— Я тоже буду скучать.
Я еле сдерживалась, чтобы не расплакаться.
Мы минут пять стояли обнявшись. Дети это лучшее, что есть в нашей жизни.
Не люблю прощаться, это нагоняет тоску. Нужно просто взять и уехать. Жизненно необходимо разобраться во всем этом багаже.
— Макс, привет, — после долгих гудков сказала я.
— Привет, Киркин. Что-то случилось?
Я ему правда звоню, когда что-то случается? Я почувствовала себя дрянью от этого.
— Случилось, забери меня, пожалуйста, — пролепетала я.
— Я думал попозже поехать, но ладно, скоро буду, жди.
— Я сейчас уже выхожу, позвонишь. Я пошатаюсь по улице, не могу тут находиться, — отчаянно говорила я.