— Что за чертовщина? — Николас поднялся на ноги и торопливо подошел к окну. — Еще несколько минут назад было солнечно.
«Подожди еще немного».
— А эта тварь сильнее, чем я думал, — задумчиво произнес мужчина в черном, хмуро глядя на небо.
— Сильнее… Ты хочешь сказать, что это он?
— Время. Встань у мальчишки! — приказал он и, резко отойдя от окна, направился к дверям церкви, на ходу снимая со спины странного вида миниатюрный арбалет. Джеймс напрягся, вновь попытался высвободить руки, но снова безрезультатно, и ему оставалось, теряя силы, в мученьях смотреть, как священник выпутывает из какого-то тряпья длинный меч с серебряной окантовкой по лезвию.
«Потерпи еще совсем чуть-чуть, Джейми».
Голос Майкла звучал в сознании, заполнял собой черепную коробку и снимал боль, успокаивая.
— Они ждут тебя, — одними губами проговорил Джеймс, чувствуя, как клыки задевают кожу. — Они хотят убить тебя…
В сознании послышался приглушенный смех, а затем юноше показалось, что он почувствовал, как его что-то мягко приобняло за плечи; но, резко обернувшись, он никого не увидел.
«Они не смогут меня остановить. Я выполню свое обещание».
И не успел юный шотландец хоть что-то мысленно ответить на эти слова, как все вокруг потонуло в оглушительном раскате грома, и в цветной витраж ожесточенно ударил яростный порыв ветра. Спустя всего мгновение небеса разразились настоящим ливнем, который словно атаковал бренную землю, деревья, постройки и незадачливых людей, оставшихся на улице, стремительно впиваясь в них своими холодными иглами-каплями, уничтожая тепло, пропитывая все вокруг холодной пеленой.
— Хозяин, но на улице все еще… — Рэнфилд не успел закончить фразу, да и сомневался, что Фассбендер его услышит. После дня заточения без сна и отдыха, едва восстановив силы, он лишь ждал, когда слуга укажет нужное место. А то, что случилось потом… Рэнфилд знал, что его господин силен и способен на многое, что он подобен языческому божеству и достоин им считаться, но никогда прежде он не видел, чтобы с его хозяином происходило подобное.
Его кожа приобрела пепельно-серый оттенок, глаза налились кровью, лицо преобразилось, стало острее, утратив нормальное человеческое обличье. Оно походило на странную угловатую маску человеческого лица, из-под которой выступали очертания настоящего монстра, скрывающегося внутри, а пальцы стали длиннее и тоньше, ногти вытянулись в хищные когти, вены вздулись…
Майкл тихо зарычал, проклиная блеклый день и солнечный свет, и, словно повинуясь его бешенству, на улице завыл холодный ветер, которому начали вторить уличные собаки. Рэнфилд с ужасом смотрел на то, как сгущались облака, как в их чреве пробуждалась настоящая буря, и холодный, влажный от дождя ветер, словно пушечным выстрелом, вынес входную дверь, обнажая выход на дневную улицу, которая была объята проклятой темнотой.
Майкл сорвался с места так быстро, что Рэнфилд не успел даже подумать о том, чтобы остановить своего господина, — лишь увидел, как яростно горели его огненные глаза и как его тело окутывал туман.
Церковь святого Иосифа встретила его распахнутыми воротами и освященной землей, которая расплывалась перед глазами, словно была раскалена до предела; тяжелый густой воздух жег кожу, разъедал ее, но не мог сравниться с освященным пламенем, лишь замедлял движение, уничтожая остатки человеческого облика.
— Ну же, так и будешь стоять в дверях? — с самонадеянной ухмылкой спросил мужчина, стоящий внутри церкви, прямо посреди просторного зала с алтарем и горящими свечами, расставленными скамьями и огромным распятием у тумбы, на которой лежало Святое Писание.
Оно все пылало.
Майкл по-звериному рыкнул, чувствуя, как сползает с тела человеческая кожа, от которой в воздух поднимался сероватый смердящий пар и кровавая влага заливала глаза.
— Господи, помилуй, — тихо пробормотал Николас и перекрестился, глядя на серую тварь в оборванной человеческой одежде, решительным шагом пересекающую церковный двор под проливным дождем, окутанную блеклым паром, исходящим от ее кожи. — Он может ступать по святой земле? — с едва сдерживаемым волнением спросил священник у охотника, который бесстрастно наблюдал за приближающимся исчадием ада.
— Достаточно стар, чтобы справиться с защитой церкви, но и только, — хмыкнул Хьюго, и его голос едва был слышен под порывами яростного ветра, которые ворвались в церковь, слизнув пламя со свечей и принеся с собой ледяные капли острого дождя. — Ты знаешь, что делать.
Джеймс в ужасе смотрел на силуэт демона с горящими глазами и с трудом узнавал в этом создании Майкла. Но страха не было. Лишь все замерло перед глазами, лицо обдало ветром, и юноша увидел, как его похитители приготовились к бою.
— Проклятье, — прошептал Джеймс и почувствовал, как запонки укололи запястья, только сейчас заметив эту боль. Он нервно усмехнулся и принялся торопливо возиться с манжетами, выкрутил одну запонку дрожащими, мертвенно-бледными пальцами и почти безумно усмехнулся, когда удлиненный гвоздик глупого украшения легко вошел в замочную скважину наручников, скованных цепью.
Хищный рык эхом отдался от святых стен, и охотник бросился в атаку, стоило только вампиру переступить порог церкви. Первая укороченная арбалетная стрела прошила насквозь правое плечо Майкла, разрывая плоть вместе с остатками ткани, и на пол градом посыпались густые тяжелые капли крови. Монстр тихо зарычал и тут же вырвал ее из своего тела, отбросил в сторону, и та звонко покатилась по полу церкви. Не обращая внимания на рану, он бросился на своего противника, срываясь на невероятную скорость, перемещаясь по церкви, охваченный едва заметной дымкой тумана.
В ушах стоял невероятный звон, который перекрывал собой все звуки, а свечение внутри церкви выжигало глаза. Кожа горела, и даже обостренное обоняние не могло пробиться сквозь завесу острого запаха благовоний. Он, обезумев от боли, метался, кидаясь на тени своих противников, но не мог понять, ранит он их или нет.
Святая земля…
Майкл не знал, как она на него подействует, но не думал, что все будет так плохо.
Он врезался в одного из мужчин, который походил на размытый серый силуэт в бесконечном пылающем золотом свете, почувствовал, как сметает лавки, как обломки впиваются в живот и ноги, но лишь зарычал, ощущая, как слабеющее тело все сильнее меняется, выжимая все демонические силы из той формы, на которую он был проклят. Больше, сильнее, быстрее.
Он вжал охотника в стену, почувствовал, как хрустнули его кости, ломаясь от удара, и хотел уже впиться в его горло, разорвать его напрочь…
— Сзади!
Этот крик достиг его ушей слишком поздно — тяжелый меч ударил в спину, разрывая плоть, разъедая ее освященным серебром, и не успела рана затянуться, как ее окропили брызги святой воды.
Майкл, забыв об охотнике, отшвырнул его в сторону, сосредоточившись на новом противнике, чувствуя, как силы стремительно покидают его тело. Он едва смог увернуться от очередного удара мечом, не слыша и практически не видя своего противника, стараясь уже не сражаться с ним, а найти Джеймса.
Майкл не мог изменить форму, не мог двигаться быстрее и не мог пройти проклятого человека, сконцентрировался на пульсации его крови, давая волю своему голоду, чтобы хоть как-то ощущать людей в этом священном мареве, которое не позволяло ему даже почувствовать Джеймса.
Новый удар, но на этот раз Фассбендер успел увернуться и перехватить лезвие меча, чувствуя, как он вспарывает ладонь и проходит по кости, но зато теперь он смог остановить оружие.
Резкая боль в разорванной спине. Сразу три деревянные стрелы серебряными наконечниками прошили его тело почти насквозь, только каким-то чудом не задев сердце.