И эти мысли так сильно бьют в сознание, что в затылке даже просыпается боль. Я пошатываюсь и поднимаю было руки, чтобы снова создать защиту, но Тор рывком подлетел ко мне, замахнувшись кулаком. Я чудом успела уклониться, захлебнувшись собственным дыханием, и отбежала назад, отходя от артефактов. Громовержец вновь двинулся ко мне, не давая вернуться на прежнее место.
Чаровница медленно прошла в центр среди выступов и подняла ладонь с камнем вверх. Помещение озарила секундная яркая вспышка. От ее руки ударила молния прямо в первый попавшийся артефакт, затем от него к другому, и так по всем. В итоге это превратилось в большой замкнутый потрескивающий круг, который переливался всеми цветами радуги и ярко мерцал.
Нет. Только не это.
Я прищурилась и посмотрела на Тора, который снова собрался меня атаковать. Он, ни секундой не медля, метнул в меня свой молот.
Ужас прокатился ледяной волной по спине и застыл где-то в районе лопаток, промораживая кожу насквозь. Мысли путались в голове, разлетевшись подобно стае перепуганных птиц. Я боялась атак громовержца. Потому что знала, что не смогу сражаться с ним. Не смогу использовать силы против него.
Пригнувшись, я заставила Мьельнир врезаться в стену позади меня. Зала содрогнулась. Я рывком выпрямилась, смотря в холодные глаза Тора.
— Остановите Амору! — прокричала я оцепеневшим Дарену и Бальдру. Те синхронно кивнули и направились к Чаровнице. Я не успела посмотреть, что же именно они будут делать, так как громовержец все еще желал мне смерти.
И от этой мысли становилось дурно. Просто скручивало в спазме желудок так сильно, что хотелось кричать. От собственного бессилия и беспомощности.
Господи… Только бы все это кончилось.
— Тор, — не оставляла я попыток уговорить громовержца, сжавшись всем телом. Бесполезно. Все равно что об стенку горохом. Даже бровью не повел.
И в этот раз он действительно шел напролом. Не оставляя мне выбора. Как могла я создала щит и попросту убегала и уклонялась. Как могла. Находясь на волосок от смерти.
Все внутри словно обливалось кипятком от происходящего. Тор не давал мне остановиться. Не давал сосредоточиться. Напрасно я вновь и вновь пыталась докричаться до него, сорвав голос. Никак. В этой битве я проиграла.
Тор все-таки задевает меня, ударив кулаком по скуле. Так внезапно и неожиданно, что я лишь коротко вскрикиваю, падая на мраморный потрескавшийся пол. Даже в первые секунды не ощущаю боли. Но затем она появляется. Жалит, пропекает, рвет.
Я распахиваю перепуганные глаза, уставившись на Одинсона. В его глазах — лед. Непроницаемый. Застывший.
Сердце пропускает удар. Тор замахивается молотом, нависнув надо мной. Грудную клетку сжимает стальными обручами.
Я перестаю дышать, застыв каждой клеточкой тела. Неужели конец?
Даже не успеваю вскинуть ладони, чтобы выпустить свою энергию. Слишком сильная оказалась боль, чтобы успеть о чем-либо подумать.
Слышу, как Мьельнир рассекает воздух.
— Джен! — раздается вскрик Бальдра. Он наваливается на громовержца сзади так внезапно, что я впадаю в еще больший ступор. Внутри клокочет океан, заливая все вокруг себя ледяными потоками.
И с меня будто спадают цепи, когда я осознаю, что опасность миновала. Смерть лишь вздохнула мне в спину, не более того.
Облегчение накатило с такой силой, что я даже подавилась кислородом, который резко вдохнула. Приподнимаюсь на трясущихся локтях.
И снова замираю каждым мускулом, когда вижу, что Тор в этот самый момент отбросил Мьельнир, заставив тот буквально врезаться в мрамор, и выхватил у Бальдра клинок.
Секунда. Другая. Я пытаюсь заставить себя подняться, но не могу. Кровь хлещет в сосудах, переполненная адреналином. Я лишь неотрывно смотрю, как громовержец наступает на безоружного Бальдра.
На секунду теплый голубой взгляд обращается ко мне. Я вздрагиваю и вскидываю ладонь, чтобы послать ему спасительную вспышку.
Решительное движение Одинсона опережает меня. Клинок вонзается в плоть.
Моего слуха касается хруст.
И оборванный выдох так и примерзает к приоткрытым губам.
Бальдр замирает, а затем падает на пол наравне с моим сердцем, которое ухает в живот. Громовержец отбрасывает окровавленный клинок.
Ужасающий звон отдает оглушающим эхом в ушах.
И сознание скрутило врезавшееся в него понимание действительности.
Я не замечаю, как в мгновение ока подрываюсь с места и добегаю до колдуна. Как падаю перед ним на колени и стараюсь поймать тускнеющий голубой взгляд.
— Нет, нет, нет, — дрожащим голосом хриплю я, осматривая рану, из которой сочится густая кровь. Пропитывающая его одежду так же стремительно, как отчаяние мое тело. Насквозь.
— Джен, — шепчет Бальдр, закашлявшись. Я смаргиваю слезы, поднимая глаза на его лицо. Мужчина слабо улыбается, протягивая ко мне ладонь. Теплые пальцы нежно скользят по моей щеке. И от этого я задыхаюсь. Давлюсь собственной густой горечью, стекающей куда-то в горло.
— Никто сегодня не умрет, — твердо говорю я, начисто позабыв о том, что происходило вокруг. Об Аморе, которая усиливает камень, о Торе, который все еще подчинен ей, о Дарене, который пытается пробраться к Чаровнице. Все в момент стало таким неважным и мелочным. Остались лишь ярко-голубые печальные глаза. И ярко-красная кровь на моих трясущихся похолодевших пальцах.
— Береги себя, — с огромным трудом выдавливает из себя Бальдр. Его дыхание становится все тише и тише. Я обхватываю своей рукой его ладонь, которая все еще покоится на моей щеке. Каждое его слово врезалось в сердце подобно пуле. Прошивало насквозь и осколками прорезало сосуды.
И все происходящее вбивалось шипами в нутро. Колотило и кололо, раздирая меня. Уничтожая.
— Пожалуйста… — сквозь непрерывные потоки слез шепчу я. — Только не ты… Почему?
Бальдр рвано дышит, не отводя от меня взгляда. Всегда теплого. Всегда чистого. Как ясное небо. Все его тело замерло. Пальцы начали холодеть.
Я жмурюсь, чтобы разогнать пелену из слез. Меня всю сотрясает в беззвучных всхлипах. Я снова смотрю на рану, словно от моего взгляда она сможет уменьшиться, зарасти. И понимаю, что это действительно конец. Вот он.
Тот самый ужас. Настоящий, пронзающий огромным копьем четко в сердце. Бьющий настолько больно, что эта боль не сравнится ни с чем. Она наполняет тебя, заставляя захлебываться.
— Ты сильная. Ты справишься. Останови Амору, — говорит колдун, запинаясь. Его большой палец нежно стирает слезинку с моей щеки. Я еще пуще захожусь в рыданиях, крепче сжав его ладонь.
— Не говори ничего. Потерпи. Я найду Локи и он исцелит тебя. Обязательно, — бормочу я, даже не осознавая, что говорю. Просто говорю.
Лишь бы голубые глаза не меркли. Лишь бы не застывали неподвижно.
Бальдр улыбается, отчего у меня сжимается сердце. Сжимается и пропускает удар. Как же тяжело было видеть эту добродушную смиренную улыбку. Улыбку, которая означала конец борьбы.
— Не смей! — реву я, когда колдун начинает закрывать веки. Отчаяние проедает меня насквозь. — Бальдр!!!
Тяжелое дыхание прекратилось, оставив широкую грудную клетку в покое. Готова поклясться, я слышала, как его сердце остановилось. Навсегда.
И наравне с этим внутри что-то надломилось. С таким невыносимым треском и крахом. Так больно…
Я осторожно опускаю его руку, а затем не выдерживаю и просто кричу, вжимаясь щекой в его грудь. Не слыша ничего вокруг, кроме собственного отчаяния. Собственной боли.
Нет. Зачем ты бросился спасать меня? Зачем?
Из-за меня Тор напал на него. Из-за меня Бальдр погиб.
И это еще больше ломает. Еще больше бьет по спине сильнее Мьельнира. И поэтому я не сразу возвращаюсь в действительность. Не сразу слышу, как Тор снова хватает свой молот, как продолжает трещать кривая линия, пропущенная через артефакты.
А так же то, как массивные двери в хранилище резко распахиваются.
Я отнимаю онемевшую щеку от все еще теплой груди Бальдра и смотрю опухшими от слез глазами на Локи. Тот практически сразу же сталкивается со мной взглядом, и я вижу в изумрудных глазах пламя удивления и страха.