Она попросила, чтобы он сделал ее теплой, и она такой уже была, но он хотел сделать ее более горячей, чем она когда-либо была. Внезапная потребность сделать ее своей – доставить ей огромное удовольствие, которое она никогда не получала, – стукнуло в его крови, как барабан. Ошеломленный этим чувством, он немного отстранился от нее. Но Алекс выглядела слишком хорошо, чувствовалась слишком хорошо, и прежде чем он смог напомнить себе, что она заслужила большего, он провел дорожку поцелуев вниз по ее телу. Он наслаждался каждым сладким дюймом ее от небольших холмиков грудей к твердым мышцам ее живота и убийственной маленькой родинкой на бедре, которая сделала все это удовольствие и эгоистичную нужду в ней такой неправильной.
Но неправильно или нет, столь же эгоистичный, каким и был раньше, чтобы признать свое желание Алекс, теперь он не сопротивлялся. Чувство ее, лежащей под ним, бросило его в пот. Аромат, потянувший его к сладкому местечку между ног. Он поцеловал ее там, используя свой рот, язык и зубы, пока она не начала извиваться. И все равно, он не останавливался. Он целовал ее грудь и одновременно ублажал ее, пока она не вскрикнула и выгнулась под ним в сладостной кульминации.
И даже тогда он не остановился.
Он продолжал целовать и посасывать ее грудь, поглаживая ее, принося ей новую волну дикого желания, и только тогда он приподнялся, накрывая ее тело своим, и глубоко вошел в нее, зарычав, когда горячие, влажные стенки влагалища обхватили его член. Он вошел в нее, понимая, что ему также нужны были эта теплота, эта мысль — даже если временная, — что он не был одинок. Алекс была нужна ему в этот момент так же, как он был нужен ей.
Он двигался в ней по кругу, усиливая давление. Все жарче и жарче, все туже и туже, пока он не смог больше сдерживаться. Он туго вошел в нее с такой силой, на всю длину, что она могла принять, зарываясь лицом в ее плече, когда его семя выплеснулось в нее.
Он не мог сдержаться, даже если бы попытался, хотя угрозы беременности не было, пока не произошел обмен кровью. Но даже это оказалось более заманчивым, чем должно было быть. Клыки Кейда удлинились и стали давить на десны, когда он потерялся в жаре Алекс. Он слышал ее ускоренное сердцебиение, чувствовал его бешеным эхом собственного сердцебиения. И там, где его рот прикасался к ее коже, он чувствовал толчки ее крови, пульсирующие под ее нежной кожей.
- О, Господи…Алекс, - прошипел он, измученный той реакцией, которую она у него вызвала.
Инстинкты Рода в нем требовали, чтобы он сделал эту женщину своей, как только он завладел ее телом.
Кейд с трудом боролся с этой потребностью, но это было чертовски нелегко. Он прижал ее спиной к себе, поглаживая сзади, чтобы скрыть изменения, которые произошли в нем во время трансформации.
- Ты в порядке? – спросила она, когда он попытался достучаться хоть до каких-то зачатков здравого ума.
- Да, - выдавил он через мгновение. – Лучше, чем представлял.
- Я тоже, - сказала она, ее улыбка прозвучала в сонном и удовлетворенном голосе, когда она тепло выдохнула. – Если ты задаешься вопросом, обычно в мои обязанности пилота не входит ублажение моих клиентов.
- Это хорошо, - сказал он голосом, больше похожим на рычание, когда прижал ее ближе к своему теплому телу. Он не хотел, чтобы она “ублажала” еще кого-то, он понял это. Ему бы не понравилась эта идея еще того, что между ними произошло, и он был чертовски уверен, что не примет ее сейчас.
- А как насчет тебя? – спросила она, когда он накрыл их обоих одеялом, чтобы скрыть метки на своем теле.
- Что насчет меня?
- Ты…делаешь такое часто?
- Беру обнаженную и сексуальную летчицу посреди аляскинских лесов? – Он на минуту остановился, давая ей возможность подумать, что он серьезно рассматривает этот вопрос. – Нет. Такое было впервые.
Чувство собственничества росло с каждым ударом сердца, когда Кейд думал об Алекс с другим мужчиной. Он задался вопросом, не то ли, что она Подруга по Крови, привлекло его к ней. Но он подумал, что родимое пятнышко, которое связывало ее с темным миром, в котором он жил – связывало ее с Родом - было наименьшим качеством, которые привлекло его в Александре Магуайр. Последнее, в чем он сейчас нуждался, это в эмоциональной связи, меньше всего с женщиной, носящей метку капли, падающей в чашу полумесяца.