— Наоборот, — сказала я таким громким голосом, чтобы он дошел до всех в этой комнате и за завесой. — Я не просто люблю Красный Дракон, я могу перепить каждого вампира, сидящего за столом и держу пари на каждый твоей ваучер чтобы доказать это.
Ян хотел сцену, которая должна была дойти до Дагона? Я собиралась показать ему одну.
Глаза Яна сверкнули со злыми искрами.
— Предполагается, что она тратит все мои деньги, — крикнул он ложно веселым голосом. — Говорит, как каждые женщина или мужчина, с которыми я когда-либо встречался.
Его ответ встретили смех и сочувствующее хмыканье, которые скрыли его более тихое шипение " Ты чокнулась?» на меня.
— Я знаю, что я делаю, — отрезала я таким же низким тоном. — Один раз в жизни доверься кому-нибудь, кроме себя. Пожалуйста, — добавила я, впервые используя это слово с ним.
Твердость в его взгляде не исчезла, когда служитель вернулся с большим подносом, полным ваучеров разного цвета. Затем, резко изогнув губы, Ян взял поднос у служителя и поднял его над головой.
— Ладно, приятели, все на этом подносе говорит, что милая дама может хорошо подняться на своем хвастовстве.
Несколько вампиров немедленно вышли из своих игр. Вскоре Ян был окружен людьми, принимавшими его экстравагантную ставку. Неудивительно, что большинство ставок было против меня. Я только улыбнулась.
Да начнется игра.
Глава 17
Когда я начинала пить, со мной за столом сидело двадцать восемь соперников. Через час их стало тринадцать. Еще через час — шесть. Теперь их было только двое, один из которых так растекся в кресле, что его друзья по обе стороны от него, чтобы следить за тем, чтобы он оставался в вертикальном положении.
Я опиралась на руки, так как решила, что сидение прямо было переоценено после последнего шота. Десятки и десятки хрустальных рюмок были сложены передо мной, в виде мини-замка. Служащие проявляли креатив, расставляя каждый раз пустые рюмки после моих шотов.
— Ты джна быть на знице, — невнятно изъяснился Эндрю, пьяный вампир. Потом он покачал мне пальцем. — Скльк тбе лет?
Я свободно говорила на пьяном языке, поэтому поняла, что он спросил.
— Грубо спрашивать даму о ее возрасте, — сказала я, стараясь достаточно растянуть слова, чтобы не вызвать подозрений. — Н, хватит тянуть. Твой ход.
Эндрю посмотрел на полную рюмку перед ним зловещим взглядом.
— Съем тебя, — сказал он и поднял ее.
Он промахнулся своим ртом, и пролившаяся кровь запачкала его щеку. Он нахмурился, когда пролил остальное на свой безупречный смокинг, затем принял новую рюмку, быстро наполненную служащим.
Я смотрела с жалостью, но не беспокоилась. Вампиры не могли упиться до смерти. Конечно, у Эндрю завтра будет ужасное похмелье, но я надеялась, что это впредь заставит его дважды подумать о том, чтобы снова пить Красный Дракон.
Ян не наблюдал за Эндрю или за другим моих оставшимся конкурентом. Он смотрел на меня, и делал это все время. Хуже того, я не думала, что его внимание было связано с опасением проиграть щедрую ставку, которую он поставил на меня. Я встретила его взгляд прежде, чем быстро отвести взгляд. Его пристальный взгляд был слишком понимающим, как будто он собирал мои секреты один за другим.
Я не видела, как Ян покинул свою позицию на другой стороне стола. Я почувствовала его, когда он приблизился. Его аура обрушилась на меня, отличительная даже в этой толпе, и усиливалась по мере его приближения. Он остановился, когда был за моим стулом. Затем я почувствовала, как его руки скользнули по моим плечам.
Его сила заставила мою кожу вибрировать приятными покалываниями. Я боролась со стоном, когда откинулась назад, не в силах удержаться, чтобы не приблизиться. Я не виновата, решила я. Это все Красный Дракон, который я употребила. Вот почему мне казалось, что каждое поглаживание его рук было заклинанием, в которое я погружалась все глубже.
Его пальцы скользнули под лямки моего сине-ледяного платья, разминая мои плечи, пока напряжение не покинуло их. Затем он погладил мою шею сзади, пока все, что я могла сделать, это сдерживать себя от того, чтобы потереться об него, как кошка. Возможно, это выглядело просто как разминание спины, но это было гораздо интимнее. В другой, более приватной обстановке, это можно было бы считать прелюдией.