Серебряный взгляд Смотрителя уперся в Дагона. Демон сделал шаг назад— и рука моего отца врезалась в его грудь, исчезнув в теле Дагона. Дагон вздрогнул, его единственный глаз светился таким ярким оттенком красного, что я подумала, что он может спонтанно загореться.
— Она говорит правду. — Голос Смотрителя повышался, пока не загремел, когда убрал свою руку. — Ты наполнен душами.
Теперь я знала, что голос моего отца звучал как гром, когда он злился. Дагон упал на колени из-за страха или боли, так как продолжал дрожать, будто все еще чувствовал руку моего отца в своей груди.
— Мой Лорд, Смотритель, я—
Я зажала уши руками от того, что вышло изо рта Смотрителя. Это было слишком громко, слишком ужасно, слишком людно, как будто все голоса, запертые в самой худшей части Преисподней, закричали одновременно. Затем он закрыл рот, и этот ужасающий звук сменился тишиной, достаточно тяжелой, чтобы задушить.
Глава 44
— Ты действительно преуспела, — сказал Смотритель, поворачиваясь ко мне. Это была похвала, которую я никогда не слышала от него. — Дагон будет наказан. Ты никогда его больше не увидишь.
В этот момент, я искреннее его боялась. Кем мы ни был мой отец — меньший бог, другой вид демона, бывший или нынешний ангел, другой тип небесного существа, древний инопланетянин, все что я знала— его сила не поддавалась пониманию.
Тенох был прав, когда предупреждал меня, чтобы я не выпускала из себя эту половину полностью. Может в этом не было ничего плохого, но такая сила была опасна, когда не приходилась с нормальной совестью. Она была похожа на бомбу. Сбросьте ее на правильную цель, и она может спасти жизни. Сбросьте на неправильную…
— Мой Лорд! — Закричал Дагон. Потом он свалился вперед, схватившись за голову, как и я, когда Смотритель издал этот потусторонний рев. Судя по тому, как Дагон раскачивался и стонал, казалось, он слышал это прямо в своей голове.
— А что насчет души Яна? — Спросила я.
Взгляд Смотрителя стал бездонным. На мгновение я почувствовала то же бессмысленное, беспомощное чувство, которое бывало во сне, когда я падала с большой высоты и знала, что никто не сможет спасти меня. Затем он моргнул, и я снова уставилась в яркие лучи серебра.
— Он идет туда, куда сам себя отправил, как и Дагон.
Мои эмоции пробились. Дагон наконец получит справедливость, которую заслужил. Все, за кого я обещала отомстить, будут отомщены. Я буду отомщена. Ян тоже, но он не будет в мире. Нет, если я позволю своему отцу сделать это, Яну будет хуже, чем тогда, когда он чуть не умер в австралийской глубинке как человек.
Когда-нибудь была потеряна? Грубо спросил Ян, когда говорил об этом времени. Хуже всего было знать, что никто не заботиться достаточно, чтобы спасти тебя. Это то, что запоминаешь навсегда. Не физическую боль или нескончаемый страх, а отчаяния быть совершенно одиноким, зная, что ты умрешь вот так…
Ян был потерян, как сейчас. Он останется таким потерянным навсегда, если я не сделаю что-то очень безрассудное с самым могущественным существом, с которым когда-либо сталкивалась. С тем, кто не чувствовал ни малейшей любви ко мне, потому что его природа не была так устроена.
Если бы у меня был выбор, я бы всегда предпочел умереть, сражаясь…
Я бы тоже, ответила я. Время доказать это.
— Не идет, — сказала я Смотрителю.
Он сделал паузу. Не удивительно, что он уже отклонил меня и отвернулся. Теперь он повернулся назад, сердитое подергивание его бровей, казалось, говорило: «С кем, черт возьми, ты думаешь, ты разговариваешь?»
— Не идет, — повторила я более твердым тоном. — Обречение Дагона на любые муки, ожидающие его, может сделать вас двоих равными, но это не совсем адекватная компенсация для меня.
— Твоя дополнительная компенсация— не бояться никакого возмездия за все жизни демонов, которые ты отняла, — ответил Смотритель.
Затем он затянул Дагона в свою лодку. Он не сопротивлялся. Дагон даже не заметил этого. Он все еще был поглощен тем, что заставляло его трястись и хвататься за голову. Они вдвоем и река начали постепенно блекнуть, фрагменты дерева от взорванных американских горок теперь выглядывал сквозь эти темные потоки.
Паника заставила меня выкрикнуть: «Подожди!» со всеми эмоциями, которые не мог почувствовать мой отец. Тогда я хлестнула себя. Придерживайся понятий, которые он понимает. Весы и баланс, а не чувства и потребности.