Выбрать главу

И опять, вопреки ожиданиям, гостем оказался не главный префект, а морщинистая старуха с розовыми щечками и радушной ухмылкой. Платье показалось мне сперва темно-винным, но выяснилось, это натуральный пурпур – просто я видел только его красную составляющую. Под ярким кружком синтетического пурпурного цвета виднелись значки заслуг и перевернутый значок главного префекта – женщина когда-то занимала этот пост. Я невольно выпрямился. В руках она держала кекс – простой, без начинки, но с неожиданно богатым украшением: ярко-красная замороженная вишня поверх снежно-белой сахарной глазури.

– Новый цветоподборщик? – недоверчиво спросила она. – Вы же только из песочницы выбрались.

– Это мой отец, – объяснил я. – Он осматривает симулянтов вместе с госпожой Гуммигут. Чем могу помочь?

– Надо привыкнуть к тому, что цветоподборщики теперь так молоды, – вздохнула она, словно не слышала моих слов. – Добро пожаловать в Восточный Кармин.

Я поблагодарил женщину, и она поведала мне, что ее зовут вдова де Мальва, что она очень хорошо видит пурпурный цвет и что она наша соседка – живет в следующем доме. Рассказав нудную, но, к счастью, более-менее короткую историю про жуткую промышленную аварию, после которой трем семействам пришлось с боем добывать уборщика, старушка наконец предложила мне кекс.

– Большое спасибо, – сказал я. – И еще с вишней! Не хотите ли войти?

– Честно говоря, нет. – Она сделала паузу и пододвинулась ко мне ближе. – Вы только что приехали, а потому надо вас предупредить насчет госпожи Ляпис-Лазурь.

– Вот как?

– Именно так. Сладкие речи, показная любезность… а на самом деле она прирожденная законченная лгунья, которую почему-то еще не пожрала гниль. Пустить бы ее на мыло – куда больше пользы для города.

– Она вам несимпатична?

– Что вы! – воскликнула де Мальва оскорбленным тоном. – Мы с ней близкие старинные друзья. И вместе ведем учет явлений призраков. Кстати, вам доводилось их видеть?

– В последнее время – нет, – ответил я, удивленный тем, что бывшая префектша предается такому ребячеству.

– А еще мы руководим Восточнокарминским обществом реконструкции. Не желаете вступить?

– И что же вы реконструируете?

Вопрос мой выглядел резонным: реконструировать оставалось разве что сцены из «Жизни» Манселла, но это было бы смертельно скучно, даже думать не хотелось.

– Мы реконструируем каждый вторник предыдущую пятницу, а в субботу по утрам – четверг следующей недели. Когда участвует весь город, это так весело! В конце года мы реконструируем самые примечательные события. А иногда занимаемся реконструкцией реконструкций. Мне кажется, вы кое-что забыли.

Я ничего не произнес в ответ, и она показала на кекс.

– Полбалла, пожалуйста.

Цена была запредельной даже для женщины, которая хорошо видит пурпурный цвет.

– Но если вы не захотите есть, я охотно выкуплю его с удержанием семидесятипятипроцентной таксы за передачу из рук в руки.

– Кекс?

– Вишню.

– А можно ли купить кекс без вишни? – спросил я после недолгого размышления.

– Это как же?! – обиделась старуха. – Кому нужен кекс без вишни?

– Что такое, мама? Проблемы?

Эти слова принадлежали человеку, который только что поднялся по крыльцу из трех ступенек. На нем были длинные одежды префекта – видимо, чистый пурпур. Главный префект, никакого сомнения. То был мужчина средних лет, высокий, атлетически сложенный, относительно приветливый на вид. Его сопровождали двое в ярких одеяниях, буквально лучившиеся властностью, – явно остальные префекты.

– Господин Бурый не желает платить за кекс, который я ему принесла.

Главный префект смерил меня взглядом.

– Вы слишком молоды для цветоподборщика.

– Извините, господин, но я не господин Бурый, я его сын.

– Тогда почему вы сказали, что вы и есть господин Бурый? – подозрительно спросила де Мальва.

– Я этого не говорил.

– А! – возмутилась старуха. – Так вы обвиняете меня во лжи?

– Но…

– Итак, вы отказываетесь платить? – спросил главный префект.

– Нет, господин префект.

Я отдал деньги старушке, которая хихикнула себе под нос и убралась прочь.

Главный префект де Мальва – как предполагал я, хотя он не представился, да и никогда не представился бы нижестоящему, – вошел в дом и оглядел меня так, словно я был куском говядины.

– Гм, – выдал он наконец. – На вид довольно здоровый. Вы яркий?

Слова эти отдавали двусмысленностью. «Яркий» могло значить «умный» или «обладающий высокой цветовой чувствительностью». В первом случае вопрос был допустимым, во втором – нет. Я решил ответить двусмысленностью на двусмысленность.