Служил всюду исправно — и высшей власти, и той, что поближе. Например, еще работая в «Литгазете» под началом В. Кочетова, откликнулся на его роман трехподвальной панегирической статьей «Братья Ершовы ведут бой» в дружественном еженедельнике «Литература и жизнь» (3 сентября 1958)[45]. «С ревизионизмом и нигилизмом, на какое-то время захватившими и некоторых литераторов», сражался, конечно, тоже, писал духоподъемные статьи под названиями типа «Взращенная партией» (Литературная газета, 9 июля 1957). Что же касается А. Софронова и Л. Соболева, то они чувствовали себя с таким замом, будто за каменной стеной, и смело могли пускаться как в долгие зарубежные путешествия, так и в еще более длительные творческие отпуска.
С таким опытом можно было А. уже и на первые позиции претендовать. Естественно поэтому, что едва освободилось место главного редактора в «Москве», как А. тотчас же на него назначили, и правил он этим журналом с 1968 по 1990 год. Борозду не портил, идеологическую дисциплину блюл свято: уволил, скажем, вскоре после своего назначения заведующую отделом поэзии Е. Ласкину за публикацию «идейно вредного» стихотворения С. Липкина «Союз И» (Москва. 1968. № 12)[46].
Журнал, при его предшественнике Е. Поповкине расхристанный, заметно присмирел. Авторами номер раз стали С. Бабаевский, П. Проскурин, другие проверенные автоматчики партии, в редакции воцарились, — вспоминает Д. Тевекелян, недолгое время работавшая с А., — «урапатриотический дух, велеречивый официальный восторг всем происходящим в стране, готовность руководства поддержать любое, самое нелепое решение власти <…>, косяком пошли трескучие пресные повести, тенденциозные статьи, никакая очеркистика»[47]. А сам А. опять отличился, открыв своей фамилией известное коллективное письмо «Против чего выступает Новый мир?» (Огонек, 26 июля 1969).
Не все, впрочем, было так мрачно: в подшивках «Москвы» за те годы можно найти и интересные историко-литературные публикации, и нашумевшие в свое время романы «Семнадцать мгновений весны» Ю. Семенова (1969. № 11–12), «Ягодные места» Е. Евтушенко с напутствием В. Распутина (1981. № 11), еще что-то. Поэтому и не надо бы было А. на склоне лет приписывать себе честь открытия еще и «Мастера и Маргариты», на самом-то деле опубликованной в «Москве» за два года до назначения А. на пост. Так ведь приписал же, в интервью «Российской газете» от 4 ноября 2002 года красочно рассказал и о своих отношениях с Е. С. Булгаковой, и о боях с цензурой, даже вздохнул напоследок: «Роман я прочитал в рукописи, и он потряс меня». И не надо, право слово, не надо бы в другом уже интервью утверждать, что в январе 1970 года на юбилее Исаковского Твардовский, изгоняемый из своего журнала, «оказывается, в кулуарах не только хвалил алексеевскую прозу, но и выражал сожаление, что в редактируемом им „Новом мире“ ее несправедливо критиковали»[48].
Сомнительна — последний уже пример — и многократно изложенная А. новелла о том, как в 1984 году ему «единогласно, при тайном голосовании, присудили Ленинскую премию» за роман «Драчуны», но в это время как на грех вышла посвященная роману статья М. Лобанова «Освобождение», разгневавшая Ю. Андропова, и… И безвинного А. премии лишили «уже после голосования по присуждению. Заставили отменить решение. Роман „Драчуны“ признали антисоветским, и премию Ленинскую решили передать другому. <…> Перечеркнули результаты и дали Мустаю Кариму»[49].
И все бы вроде ладно. Если забыть про последовательность событий, про то, что роман вышел в 1981 году (Наш современник. № 6–7, 9), токсичная статья М. Лобанова была напечатана в 1982-м (Волга. № 10), а «Драчуны», пройдя сквозь кремлевское сито, допущены к голосованию, то есть предварительно одобрены в ЦК, только через полтора года — в апреле 1984-го.
Досадные, нечего говорить, эти «ошибки памяти». Тем более что среди столпов т. наз. секретарской прозы А. — писатель как раз не из самых плохих: «Вишневый омут» (1962), «Хлеб — имя существительное» (1964), «Ивушка неплакучая» (1970–1974), те же «Драчуны» по письму вполне добротны, так что и теперь востребованы доверчивой массовой публикой, и при жизни неплохо читались. Да и к имени этому привыкли за десятилетия: депутат Верховного Совета РСФСР, непременный делегат партийных съездов, Герой Социалистического Труда (1978), орденоносец, лауреат Государственных премий РСФСР (1966) и СССР (1976).
На перестройку А. ответил военно-патриотическим романом «Мой Сталинград», а его журнал, как и все, ворохом публикаций из «запрещенной классики». Но каких? Гумилевские «Записки кавалериста», набоковская «Защита Лужина» — вещи замечательные, но лишенные социального нерва, а растянувшаяся на два года публикация из номера в номер карамзинской «Истории Государства Российского» и вовсе выглядела жестом либо отчаяния, либо полной растерянности. Так что свою отставку А. принял смиренно (1990), а доживал на покое. Ездил только в Саратов на вручение ежегодной премии, которой губернатор Д. Аяцков дал его имя. Хлопотал сначала перед Ельциным, потом перед Путиным о возвращении городу на Волге гордого имени Сталинград[50], дописывал, хотя не успел дописать, роман «Оккупанты» о том «как нас встречали в 1944–1945 годах в освобождающейся от фашизма Европе. Дороги и в Чехословакии, и в других странах цветами были уложены»[51].
45
И. Шевцов, кстати сказать, процитировал выразительный отзыв В. Кочетова об. А.: «Он хороший парень, но, если бы он оказался на оккупированной территории, немцы сделали бы его бургомистром» (
50