Армен Гаспарян, Дмитрий Куликов, Гия Саралидзе
Оттепель. Как это было?
© ООО Издательство «Питер», 2019
© Серия «Наш XX век. Как это было?», 2019
© Армен Гаспарян, Дмитрий Куликов, Гия Саралидзе, 2018
Предисловие
Наши беседы «на троих» у микрофона радио «Вести FM» оказались интересны не только мне и моим коллегам Армену Гаспаряну и Гии Саралидзе, но и многим радиослушателям, а теперь еще и читателям.
В новой книге серии «Наш XX век» представлены отредактированные обсуждения, объединенные общим названием оттепель. Так принято именовать период второй половины 1950-х и начала 1960-х годов прошлого века. Не уверен, что само название – оттепель – ухватывает суть происходивших событий. Период правления Хрущева ознаменовался и новыми гонениями на церковь, и изъятием приусадебных участков, и первым после Кровавого воскресенья расстрелом демонстрации в Новочеркасске. Правда, в это же время наша интеллигенция получила возможность проклинать Сталина, потому что этого хотел Хрущев, и, наверное, поэтому она так и назвала этот период.
В этой книге мы подробно говорим о наших достижениях и упущенных возможностях в тот период и стараемся понять что-то самое важное, чему, собственно, и должна учить нас история.
Дмитрий Куликов
Оттепель: новый период борьбы за власть и романтический флер?
Г. Саралидзе: Оттепель – это неофициальное обозначение периода в истории нашей страны с середины 1950-х до середины 1960-х годов. Периода, о котором много говорится и в художественной литературе, и в кинематографе. Вообще с оттепелью связан очень большой культурный пласт. Давайте поговорим о том, что это был за период. Как вы к нему относитесь? Но сначала уточним его границы. Если верить некоторым историкам, оттепель приходится на недолгий, в общем, отрезок времени. Это 1953–1955 годы.
Д. Куликов: Еще принято называть его «хрущевская оттепель».
Г. Саралидзе: Да. Об этом мы тоже сегодня поговорим. Итак, Дима, твоя точка зрения.
Д. Куликов: Ну, наверное, да. Смерть Сталина в 1953 году сработала как своего рода клапан: вдруг все стали обсуждать, а что же будет дальше? Дело в том, что, пока был жив Сталин, вроде все было понятно и вопросы не принято было задавать. А тут появилась возможность. Наверное, оттепель связана не столько с политическими вещами… Хотя можно ее рассматривать и в политическом смысле, поскольку опять началась борьба за власть. Устранение Маленкова, например. Потом Жуков помог Хрущеву устранить Берию. Потом устраняют самого Жукова. Ну и, наверное, к 1955 году устанавливается уже тот самый волюнтаризм Хрущева и оттепель заканчивается. Для меня оттепель – это короткий период борьбы за власть. Но чаще о ней говорят как о явлении в культуре. Появляются толстые журналы… выходит повесть Ильи Эренбурга с одноименным названием.
Г. Саралидзе: Ну, собственно, сам термин, как считается, был взят именно оттуда.
Д. Куликов: Да. Это все уживается в творческом пространстве оттепели… А «бульдозерные выставки» – крушение, так сказать, современных художников как-то с оттепелью не вяжутся.
Г. Саралидзе: Ну, «бульдозерная выставка»-то попозже была. Ты имеешь в виду выставку в Манеже?
А. Гаспарян: «Бульдозерная выставка» в Беляево была, там крушили картины художников-экспрессионистов.
Д. Куликов: Когда Никита Сергеевич высказался, довольно резко обозвав художников?
Г. Саралидзе: Ну да, это на выставке в Манеже.
Д. Куликов: У меня такое подозрение, что конструкция оттепели на самом деле дооформилась гораздо позже, в 1980-е годы. Потому что тогда стали трактовать оттепель как провозвестника перестройки. В этой связке оттепель и оформилась как некоторый культурный концепт, а не как самостоятельное явление.
Надо сказать, что оттепель – очень противоречивый период. Ну ничего себе оттепель, в результате которой первого секретаря снимают за волюнтаризм. Там и другие аспекты были. Пока был Сталин, все было тихо и спокойно. А когда он умер, все забурлило. И сразу очень многие начали говорить, как все неправильно устроено. Интересно Зиновьев Александр Александрович высказался по этому поводу: «Мертвого льва может лягнуть даже осел». Нужно разбираться еще, представляла ли оттепель какой-то культурно-исторический феномен. У меня есть большое подозрение, что нет.
Г. Саралидзе: Армен?
А. Гаспарян: У меня невероятное число вопросов по поводу оттепели. Ну, во-первых, я не понимаю само определение оттепели, почему ее ограничивают рамками 1953–1955 годов. Получается, что за точку отсчета берется амнистия, которая была проведена непосредственно Берией. Никакого Хрущева при этом не было, документы подписывались в ЦК без него. Понятно, что историю пишут победители. Берия оттуда вычеркнут. И все лавры по освобождению жертв политических репрессий, начиная от бандеровского и эсэсовского контингента и заканчивая теми, кто действительно попал ни за что, приписаны Хрущеву. Это первое. Второе. На мой взгляд, все начинается с 1956-го, когда официально стали говорить о том, что у нас была чудовищная сталинская эпоха и надо теперь бороться с культом личности и его последствиями. Если посмотреть воспоминания деятелей культуры, они все говорят о том, что именно после XX съезда почувствовали себя другими людьми и в другой стране. Третий момент. Замечательно, конечно, что обычно оттепель ассоциируется с творчеством Ильи Эренбурга. Но напомню, что Эренбург был одним из самых ярких писателей сталинской эпохи. Со всеми вытекающими последствиями. И творчество его меньше всего соответствовало каким-то зачаткам оттепели. Ну и, наконец, четвертое. Когда у нас говорят об оттепели, то выносят за скобки главное – внешнеполитический урон, который был нанесен Советскому Союзу докладом Хрущева о культе личности.