Ей-богу, лучше сдохнуть в канаве. Потому что это было не просто «сходить в гости». За дешёвой железной дверью, иногда по кирпичику, а иногда и с размаху кувалдой разрушалось моё детство.
Казалось, что в животе ползали змеи, периодически перемещаясь к горлу. Надо было с этим покончить и просто позвонить в дверь. Я набрала полные лёгкие воздуха, нажала на злосчастную кнопку и почувствовала, что от адреналина сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
– Иду! – послышался звонкий голос сестры.
Я быстро выдохнула и попыталась натянуть самую искреннюю улыбку, на какую только была способна. Дверь открылась с таким же жутким скрипом, как и последние лет десять. Папа, естественно, слишком занят, и руки её смазать так и не дошли.
На пороге стояла и во все зубы улыбалась моя дорогая сестра. На ней была надета растянутая кофта ярко-зелёного цвета и джинсовый комбинезон, из которого Агата давно выросла. Она лишь секунду помедлила, а потом бросилась в объятия так, будто мы не виделись сто лет. В нос ударил привычный аромат свежескошенной травы от пушистой рыжей копны сестриных волос.
– Ну, всё-всё, пусти, а то задушишь, – посмеялась я.
Агата отпрянула, взяла меня за руки и широко улыбнулась. Из-за жёлтого освещения казалось, что в светло-карих глазах сестры играют чёртики.
– Я так рада, что ты, наконец, пришла! – светилась от счастья она. – Чего стоять, пойдём домой!
И потянула меня за руку в помещение за уродливой железной дверью. Домой. Хорошее слово. Только вот, кажется, дома у меня не было. Холодную промозглую конуру, в которой я существовала, язык не поворачивался называть домом. А эта деревянная избушка…Когда-то им была. Но эти времена давно канули в лету.
– Папа здесь? – спросила я, стараясь не выдать нервозность в голосе.
– Нет, у него сегодня важное исследование. Сказал, что задержится допоздна.
От сердца отлегло, и змеи из живота исчезли. В лицо ударило приятным теплом, а запах еды заставил желудок заурчать.
– Ты должна была подождать и готовить вместе со мной, – заметила я.
– Знаю. Только папе не говори. Я хотела, чтобы мы провели больше времени вдвоём и не тратили его на готовку.
Укол совести не заставил себя ждать, и я ничего не ответила. Быть вторым отцом для Агаты мне не хотелось. Поэтому позволить невинную шалость в виде самостоятельной готовки я вполне могла.
Последний раз мне приходилось находиться в этой прихожей, кажется, года три назад. Как всегда, мамин книжный стеллаж стоял справа, слишком близко к входной двери на мой вкус. Рука сама потянулась к деревянным полкам и, будто не по моей воле, скользнула по аккуратным рядам старинных книг. Бесценный антиквариат. Бумажной литературы не издавали уже более семидесяти лет. И сохранившиеся экземпляры были несметным богатством.
Из всех книг выделялся красный потёртый томик. Я нежно улыбнулась и аккуратно выудила дряхлую книгу из стройного ряда разнообразной литературы.
Агата подхватила мою улыбку и сказала:
– «Легенды Древнего Рима».
Я кивнула и нежно погладила растрепавшийся корешок книги. Аккуратно, будто бумага могла рассыпаться, стала перебирать страницы. Один из листиков был загнут в уголке. Сердце ёкнуло. «Легенда о Юноне». В детстве она была моей любимой. Ещё бы.
– Если хочешь, забирай книгу с собой, – сказала сестра, небрежно указав рукой на томик.
– Нет, – решительно ответила я, захлопнула «Легенды» и поставила обратно. – Во-первых, это папино. Во-вторых… – я запнулась на полуслове, думая, надо ли озвучивать мысль, возникшую у меня в голове.
Агата демонстративно прищурилась и процедила:
– Договаривай.
Секунду промешкавшись, закончила:
– Ты помнишь легенду о Юноне?
Сестра кивнула, а я пожала плечами и небрежно бросила:
– Тогда ты должна меня понять. С чего вдруг маме вздумалось называть меня именем женщины, вышедшей замуж за родного брата, мне не ясно.
Агата горячо возразила:
– Юнона – это не просто женщина! Римляне ведь считали её богиней!
– Ага, покровительницей семьи и материнства, – скривилась я и нарочито театрально сказала: – То ли дело Агата!
Сестра толкнула меня в плечо и обиженно сказала:
– Не дразнись! Мне твоё имя всегда больше нравилось. Мне богини не досталось!
Я усмехнулась, приятельски обняла сестру и от души чмокнула в щёку.
– Поверь, Агги, ничего у меня за душой и нет, кроме божественного имени.
И мы пошли по узкому коридору в столовую. На стенах повсюду висели старые фотографии, тоже принадлежавшие маме. Я остановилась у одной и стала рассматривать. Со снимка на меня глядел молодой темноволосый мужчина с золотисто-карими глазами, как у Агаты, и улыбкой до ушей. На его плечах сидела маленькая девчушка с длинными чёрными косичками, крепко держалась за лоб мужчины и хохотала.