«Только никаких сентиментальных союзов, в которых сознание того, что ты поступил хорошо, призвано стать расплатой за благородство жертвы».
Высказывания Бисмарка в период Крымской войны еще не позволяют сделать вывода о том, что он считал неизбежным разрешение прусско-австрийского спора военным путем. Однако все его заявления ясно свидетельствовали о том, что он решительно отклонял ведущую роль Австрии в составе Германии, каковой целеустремленно пыталось добиться венское правительство, начиная с 1850–1851 гг., и каковая предполагала участие Пруссии в таких сферах политики, где речь шла преимущественно или исключительно лишь об австрийских интересах. При этом первично важным было «регулирование», а не «устранение» (В.Моммзен) германского дуализма, баланс которого нарушился в пользу Австрии. К такому же выводу пришел Бисмарк в так называемом «Великолепном послании» Мантейфелю от 26 апреля 1856 года, после заключения Парижского мира, завершившего Крымскую войну со status quo minus[11] для России. В нем он называл важнейшим результатом Крымской войны крах основанного на принципах консерватизма союза трех восточных держав. Разрыв между Россией и Австрией продлится долго. Теперь Россия склонила на свою сторону в качестве будущего союзника Францию, которая с 1815 года находилась в Европе в политической изоляции. Пруссия ни в коем случае не должна стать противником одной из этих вновь складывающихся группировок или позволить Австрии или Англии втянуть себя в контркомбинацию. Более открыто чем когда-либо Бисмарк выражал свое недоверие по отношению к союзу с Англией:
«где газетные статьи должны значить больше, чем соображения государственных деятелей». «Безопасность островного расположения Англии облегчает ей отказ от континентального союзника и позволяет бросить его на произвол судьбы, в зависимости от интересов британской политики». Австрия же, со своей стороны, выступая в роли союзника, «будет всегда готова выбраться из затруднительного положения за наш счет, нас оставив в упомянутом положении». «Согласно политике Вены, Германия слишком тесна для нас двоих; до тех пор пока не принята и не претворена в жизнь честная договоренность о влиянии каждого в пределах Германии, мы оба возделываем одну и ту же пашню, и до тех пор Австрия останется единственным государством, которому мы проигрываем и у которого могли бы выигрывать». Может случиться, «что по прошествии не слишком долгого времени нам придется сражаться против Австрии за собственное существование, и не в наших силах будет избежать этого, ибо развитие событий в Германии не имеет другого выхода». Но: «Я никоим образом не намереваюсь на этом основании сделать вывод, что теперь наша политика не должна быть направлена на разрешение разногласий между нами и Австрией на возможно более благоприятных условиях».