– Что делать будем? – Брехт передал бинокль Светлову.
– Воевать. У немцев на складе я пару ящиков гранат прихватил. В ящике пятнадцать штук. Так что – тридцать гранат. На каждого по одной. Отобьёмся. Далеко их гранатам до наших, но броневик точно закидаем. Нужно срочно машины за церковь отвести. Обстреляют, и все планы коту под хвост, – и бывший хорунжий поскакал вниз по ступенькам. Раздались команды и грузовики стали отъезжать за погост церкви. Остался только танк Т-1 со снятыми пулемётами.
И трёх минут не прошло, а о том, что в церкви сидит в засаде усиленный четырьмя пулемётами взвод диверсантов ничего не говорило. Тишина, тучки ходят по небу, мелкий дождик моросит, вызывая рябь на лужах.
Немцы или испанцы дураками точно не были. Они остановились на окраине Альмандронеса и пошли местных поспрошать. Любопытные парни.
Стоять. Бояться. А что могут сказать местные? Что тут немцы, и что они недавно с кем-то воевали. Ещё, что продукты купили. Или догадались, что это русские тут швыряются песетами? Посмотрим. Долго потом совещались. Так и вечер настанет. Как они в темноте воевать собрались?
Решились. Первым тронулся броневик. Значит, не рискнули мотоциклиста послать. Опасаются.
– Так, Афанасьев, пошли, бери две гранаты. – Светлов тоже две прихватил и направился к выходу с этого дворика. У церкви имелся мощёный камнем пятачок перед входом и кусок стены. Наверное, в давние времена, как и все строения это использовалось в качестве крепости. Но с тех пор прошли века и часть стены исчезла. Может, разобрали, а может и ещё в былинные времена взорвали. Кусок этот обрывался как раз там, где дорога упиралась в мощённый двор. Если броневик решит подъехать к церкви, то будет проезжать всего в паре метров от остатков стены. Вот там Светлов с сержантом Афанасьевым и затаились с гранатами.
Броневик подъехал к церкви остановился в пяти метрах от забора и стал дожидаться чуть отставших «Фордов» с солдатами.
– Ну, чего тянете, лучше времени не будет, – прошептал Иван Яковлевич.
Старший лейтенант его услышал. Он отвинтил крышки на ручках обеих гранат Stielhandgranate 24 и дёрнул за серые фарфоровые шарики, привязанные к шнуру. Гранаты ещё дедушкины. Их начали выпускать ещё в 1916 году во время Первой Мировой. И ничего за двадцать лет фрицы в ней не улучшили. Плюсов почти не было по сравнению с новыми гранатами СССР, а вот минусов было хоть отбавляй. У советских солдат во время Великой Отечественной Войны она получит прозвище «колотушка», у англоязычных союзников – «толкушка» (англ. «potato masher», то есть «картофелемялка»).
Недостатком гранаты являлось то, что взрывчатое вещество на основе аммиачной селитры быстро приходило в негодность при малейшем проникновении влаги в корпус, а при длительном хранении на складе подвергалось слёживанию и не детонировало. Так этого мало, сам тёрочный механизм в условиях сырости или при недостаточно резком выдёргивании шнура не приводил к воспламенению тёрочного состава, что в боевых условиях вело к довольно многочисленным отказам. Замедление у запала около пяти секунд. Вполне достаточно, для ухода от осколков.
Светлов выскочил из-за стены и бросил одну за другой Stielhandgranate (колотушку-толкушку) под колёса броневика. Пробить броню граната не сможет, но оглушить водителя и угробить колёса запросто. Бросил и нырнул назад под прикрытие стены.
Сработали. Обе сработали. Не успели отсыреть и слежаться. Бабахнуло знатно. Когда дым и пыль развеялись, у «Фиата» открылся люк и оттуда полезли (А как они называются? Не танкисты же? Броневикисты?) итальянцы в своей серо-зелёной узнаваемой форме. Светлов не растерялся, отобрал у Афанасьева ещё две гранаты и швырнул на верх броневика одну и в кузов подъехавшего некстати «Форда» вторую. Бабах.
Грохнуло так, что с Брехта фуражку сдуло. Во что этот белогвардеец там попал?
Событие пятнадцатое
– Давай сыграем в прятки!
– Это как?
– Ты исчезнешь из моей жизни, и я тебя не найду. И ты выиграешь, и мне приятно.
Выстрелы защёлкали со стороны церкви.
– В кого они там стреляют, ничего же не видно? – Иван Яковлевич оставил попытку найти унесённую фуражку и припал к оптическому прицелу своего «Маузера». Всё в дыму и огне. Итальянцев не видно. Оба «Форда» горят, а ленинский броневичок пятится задом.