— А вот здесь их собираются поселить, — сказала Мэб, подлетая к Отто. — И, пожалуйста, перестань стучать зубами.
Для житья волшебкам были приготовлены длинные ряды бараков и вагончиков на колесах. Часть из них уже была построена, часть еще возводилась. Повсюду деловито сновали рабочие.
— Ниже не спускайся, лучше глянь вон туда.
Вокруг костров сидели целые семьи. Волшебки! Их окружал высокий проволочный забор, вдоль которого прохаживались городовые с собаками.
Краснолунье было тяжелым зрелищем, но это — намного страшнее.
— Им бесплатно дают кровяничный сок и кормят три раза в день, — объяснила Мэб. — А вон там, смотри, еще бараки…
Тут один из городовых поднял голову и увидел детей.
— Вверх! — скомандовала Мэб.
Городовые подняли крик. Один из них выстрелил сетью. Забрехали собаки. Волшебки тоже кричали, подбадривая маленькие фигурки в небе. Когда городовой с сетью прицелился, чтобы выстрелить во второй раз, один из мужчин-волшебок прыгнул на него и сбил с ног. Завязалась драка, раздались крики. В воздухе над барачным городком заискрился лед, замелькали искры, вспыхнули радуги (совсем как было обещано на жестоких афишах вокруг Арены). На помощь прибежали еще несколько полицейских.
— Мы вас спасем! — крикнул Отто.
— Не поднимайся так высоко! — завопила Мэб откуда-то снизу.
Отто в панике обернулся и… ничего не увидел. Только сырую белизну. Он попал в облако.
Стуча зубами от холода напополам со страхом, Отто спустился чуть ниже. Еще больше облаков! Он заложил крутой вираж, сделал петлю, пытаясь выбраться на свет, и… увидел Мэб.
— Спускайся скорей! Обычник бестолковый…
Впервые в жизни девочка, кажется, испугалась.
Не говоря ни слова, они полетели к горам, и под лучами солнца облачная роса на лице Отто начала высыхать.
Врата
— А теперь я покажу тебе кое-что еще, самое страшное, — предупредила Мэб. — Даже не знаю, хватит ли у тебя духу увидеть такое.
Они поднимались всё выше и выше, к самой высокой вершине неприступного хребта, кольцом опоясывавшего Город, — огромной и зловещей Горе Разбитого Сердца. Внизу, насколько хватало глаз, тянулся дремучий лес. Вот на поляну выбежала стая волков; потом Отто разглядел мощенную камнем тропу, местами терявшуюся в непроходимых зарослях кустарника.
— Мэб, — тихонько позвал Отто. Отчего-то ему стало ужасно страшно, но вот почему именно, понять он не мог.
Чем ближе подлетали они к Горе Разбитого Сердца, тем холоднее становился воздух. Отвесные склоны грозно вздымались из зеленого моря древесных крон. Деревья сначала цеплялись за камни, потом их сменял вереск, а еще выше — голые скалы. Мимо Отто пролетела большая серая птица с крючковатым клювом. Птица пронзительно крикнула, и от неожиданности мальчик чуть не свалился с ковра.
Теперь он видел, что гора как бы расколота надвое. От самой вершины, сквозь облака, теряясь внизу среди деревьев, тянулась узкая расселина.
Мэб спускалась по крутой спирали, и Отто мчался за ней, наклоняя коврик куда сильнее, чем ему хотелось бы. Он кричал от страха, и голос его, многократно усиленный эхом, метался меж угрюмых утесов, будто десятки призрачных мальчишек кричали ему в ответ.
Сквозь расселину с воем прорывался ветер. Отто с трудом удерживал коврик на нужном курсе.
Они спускались всё ниже и ниже. Наконец Мэб зависла над деревьями.
— Нам нельзя здесь долго оставаться, — прокричала она, едва Отто поравнялся с ней. — Нас могут заметить.
— Заметить? Кто?!
Мэб жестом велела ему следовать за ней, к темной расселине между двумя отвесными каменными стенами.
— Сам увидишь…
Ветер наотмашь ударил мальчика в лицо. Он едва различал Мэб — та летела впереди, будто крохотная букашка, ее светлые волосы трепетали на ветру. То взмывая к солнцу, то снова ныряя в ледяные воздушные потоки, она уходила всё дальше и дальше, словно растворяясь в затопляющей ущелье беспросветной тьме.
Отто полетел следом.
Наконец далеко внизу, во мраке, он разглядел, что узкий проход перегораживает циклопическая каменная арка, закрытая массивными деревянными воротами.
А вдали, по другую сторону ворот, на самом дне пропасти, копошилось, торопливо карабкаясь вверх по склону, множество мелких существ — сперва Отто принял их за коз.