— Спасибо, дружище, — сказал Альберт.
Огнебочка изрыгнула облако дыма, и все закашлялись.
— Не надо! — закричал Альберт, видя, что дракониха присела, явно намереваясь высадить дверь могучим плечом — Спасибо, спасибо! Теперь мы и сами как-нибудь… Надо, чтобы после нас двери снова закрылись. — И добавил, понизив голос — Сила есть — ума не надо… Сладу с ней нет!
Он осторожно толкнул двери, и они распахнулись.
— Череп, будь добр, проводи Отто.
Огромный волк с трудом протиснулся между раскрытыми створками.
— Ступай за ним, Отти.
— А ты разве не пойдешь?
— Конечно, пойду. Надо только сказать Огнебочке, где нас ждать. Поторапливайся.
Отто ступил через порог и очутился в полной темноте.
У него за спиной заскрипели двери, снаружи послышалось хлопанье крыльев — это Огнебочка готовилась к взлету.
— Давай прямо, — услышал Отто голос Альберта.
Они пошли вперед, по длиннющему коридору, минуя бесчисленные двери. Череп, шагавший первым, тихо поскуливал, ясно давая понять, что считает всю эту экспедицию безумной затеей.
— Тут где-то здесь слева должна быть дверь, — сказал Альберт. — Осторожнее, здесь занавес, он мог слегка запылиться.
Отто уткнулся в мягкую бархатную стену. Казалось, вокруг него сомкнулась громадная рука.
И вдруг вспыхнул свет.
— Добро пожаловать, — сказал Альберт, выходя из-за груды причудливых деревянных кустов. — Это театр «Жемчужный Дуб». Кармидийский театр, закрытый Городской Ратушей лет тридцать назад. Как дела у мамы и близнецов?
Отто выпутался из занавеса.
— Нормально. Бабушка Кулпеппер превратилась в единорога. Она ведьмица.
Альберт кивнул. Об этом ему поведал Натаниэль Крейн.
— Папа, вот твой конверт. Я его берёг.
— Хорошо, — ответил Альберт и взял конверт. — Я знал, что ты меня не подведешь.
— Я принес тебе еды и хрустальный коммуникатор. Как твоя нога? Болит?
Нога Альберта чуть ниже колена была перевязана какой-то тряпкой. Рукавом его рубашки, если присмотреться.
— Порезался о стекло, когда Огнебочка выносила меня из библиотеки. А что за еда?
Они уселись на пол, Альберт достал из холщовой сумки хлеб, сыр и колбасу и стал есть.
Тут только Отто понял, что они находятся на сцене. От зрительного зала их отделяли два огромных занавеса, верхняя часть которых терялась в темноте высоко над головой.
— А теперь, — сказал Альберт Тиш, стряхивая крошки на запыленный пол, — я тебе кое-что покажу…
Он открыл конверт и достал оттуда пачку документов. На одном из них Отто вверх тормашками прочёл: «Театр «Жемчужный Дуб», осенняя программа». Листок казался очень старым.
— Я нашел это в библиотеке, — пояснил Альберт, — поэтому мы и пришли сюда. Скоро ты всё поймешь. Знаешь, существует разновидность Кармидийцев, ныне очень редкая. Они называются сумеречниками. Они могут превращаться из человека в животное и обратно. Всегда в одно и то же животное.
— Например, в кошку?
— Да, например в кошку. Сумеречники потому так и называются, что живут как бы между светом и тенью. Они не являются целиком ни одним существом, ни другим. А сумерки — это время, когда день встречается с ночью. Не совсем ночь и не совсем день. Вот и сумеречники такие же — где-то посередине. Они могут жить очень долго, иногда многие сотни лет. Но для этого им нужно часто превращаться в животное, — каждый раз, когда они захотят.
— Значит, Натаниэль Крейн тоже сумеречник?
— Да, хотя говорить об этом не принято.
— Мы его встретили, и он мне не понравился.
— Понимаешь, дело в том, что сумеречники не совсем такие, как мы. Временами они видят картины будущего, даже нескольких возможных вариантов будущего. Иногда эти картины открываются им лишь на краткий миг. Иногда бывают более сложные видения. Часто перед ними предстают люди, которых они не знают, неведомые им места. Такие видения пугают их. Они называют их дальновидением, не любят и боятся.
— Папа, всё это тебе рассказал Натаниэль Крейн?
— Нет, конечно. Я знаю это просто потому, что вырос в Тигродоме.
— А это как-то связано с конвертом?
— Да. — Альберт достал листок, покрытый рисунками. — Этот свиток, очень старый, был найден много лет назад. Таков обычай сумеречников. Если они видят картину будущего — дальнего будущего, — они рисуют увиденное и закапывают рисунок под корнями дерева. Вот там его и нашли.
— Просто закапывают, и всё?
— Да. Понимаешь, сумеречники верили — а те, кто еще остался, верят до сих пор, — что деревья играют в нашей жизни огромную роль. Деревья не передвигаются с места на место. Они укреплены корнями в земле. Растут медленно и равномерно. Весной, летом, осенью, зимой. Ничто их не торопит. Они как часы. Когда Город только строился, здесь было много сумеречников. Вот почему у нас так много деревьев. Их посадили они.