Поначалу все выглядело немного заброшено, в основном, из-за кучи веток, сложенных горой на заднем дворе. Папа купил измельчитель, чтобы разобраться с ними. Он даже позвал Питера помочь ему, но куда там — брат ни за что не выйдет даже на крыльцо. Так что, ветки до сих пор лежат бесформенным шалашом на заднем дворе.
От нас до Балтимора около часа езды на машине. В Балтиморе Питеру должны сделать очередную операцию. Хороший доктор, говорят. Хорошая клиника. Да и было просто необходимо сменить обстановку, потому что там, где мы жили раньше, все слишком много знали. Все знали всё, честно говоря, и «несчастный случай» не очень-то прокатывал. Люди смотрели на Питера с жалостью, потому что газеты раструбили о том, что произошло, и брата это страшно бесило. Нас всех бесило, ведь взгляды были такими очевидными — не скрыться. А соседские мальчишки, эти мелкие дрянные засранцы, все норовили заглянуть к нам в окна, чтобы увидеть Питера. Ух, как же они меня раздражали!
Здесь мы поселились в пригороде. По своим университетским связям папа нашел Питеру лучших преподавателей для дистанционного обучения, и, по-моему, брат уже давно оставил позади школьную программу. Он постоянно за книжками. Перелопатил всю отцовскую библиотеку — часть ее из бостонской гостиной переехала прямиком в его здешнюю комнату. И вот, не прошло и трех месяцев, в новой комнате Питера книги уже не умещаются на полках и лежат на полу башенками. А его покетбук просто трещит от файлов. Он столько времени проводит за учебой, что через год станет, наверное, профессором. С другой стороны, что ему еще делать. Я постоянно уговариваю его выползти хоть на крыльцо вечерком — там же все равно никто не увидит. Но Питер только упрямо мотает головой.
Школа Броаднек классная. Мне недолго пришлось быть новенькой. Не прошло и месяца с начала учебного года, у меня уже появилась подруга. Памела Кастлрой, яркая блондинка с огромными голубыми глазами, звезда школы, самая популярная девчонка, подошла на третий день и спросила, есть ли у меня аккаунт в Инстаграме. Я ответила, что конечно, есть, и мы подписались друг на друга. «Ты не теряйся тут, — сказала тогда Памела, — Я тебя со всеми познакомлю». И она сдержала обещание.
Тим Портер. Высокий красавчик с фигурой как у спасателя из сериала, с коротко стрижеными волосами цвета подпаленной скорлупы жареного каштана. Квотербэк и капитан школьной футбольной команды. Авторитет и безоговорочный лидер. Мечта. И он с интересом поглядывает в мою сторону. Как-то на перемене, когда он со свойственной ему небрежностью закидывал учебники в рюкзак, я сфотографировала его. Думала, не заметит, но он поймал мой взгляд в объективе и подмигнул. На уроках он опрятный и примерный, на тренировках — напористый и активный. Можно с ума сойти, наблюдая, как они с парнями носятся по полю под свистки и громкие команды тренера.
Джерри Ланкастер, друг Тима. Тоже футболист, центровой лайнмен. На нем рубашки просто трещат — такой он накаченный. А рубашек у него… Кажется, они ни разу не повторялись. И улыбка, широченная, во все зубы. Страшный модник. Памела говорит, он по полчаса вертится перед зеркалом, прежде чем выйти куда-то.
Еще один друг Тима и товарищ по команде Осборн Квинс. Его кожа — словно растопленный шоколад. Серьга в ухе — как у знаменитых рэперов, серебряный браслет на запястье. Осборн всегда носит кроссовки. Даже с брюками и рубашками. Шутит, что его стопа создана для спорта. Он невероятно позитивный, всегда с улыбкой и каждое утро с новой шуткой.
В школе Броаднек нет единой формы. Все ученики носят строгую одежду: парни — рубашки и брюки, девочки — юбки до колен и блузки. Все придерживаются спокойных тонов, все выглядят как одно целое. Кроме Шона Фитцджеральда. Машины на парковке тоже примерно одного уровня. Чистые, не то чтобы очень дорогие, но и не колымаги. Все аккуратно выстроены на парковочных местах. Все, кроме машины Шона Фитцджеральда. Ярко синяя «Шевроле» последней модели словно выпрыгивает из потока. «Ого!» — когда вижу ее, аж присвистываю. «Чья это?» — спрашиваю Памелу. Но она только фыркает и машет рукой. Мы обходим машину спереди, и у меня мурашки пробегают по спине. Правая сторона просто разодрана — как побывавший в стиральной машине кусок картона. Дверь вмята, стекло покрыто трещинами, краска содрана. Неслабая была авария. Хозяин такой тачки должен был сразу побежать в автосервис, но Фитцджеральду, похоже, наплевать. Он входит в кабинет всегда одним из первых, а выходит последним. Я бы никогда даже не узнала его имени, если бы не спросила у Памелы, потому что к нему никто не обращается. Он — как пятно на картине класса. Вечно в потертых джинсах и толстовках с капюшоном. Черные, серые, с надписями на спине. Даже в сентябре, который выдался довольно жарким, когда все парни модно закатывали рукава у рубашек, этот не вылезал из своих толстовок. Потертый красный рюкзак всегда перекинут через плечо. Шон ни с кем не здоровается, не разговаривает, ходит, опустив голову. Он как будто хочет быть незаметным, но его внешность бросается в глаза. Рыжий, с веснушками по всему лицу, рассыпанными, как звезды по небу. Но не за городом, где звезд слишком много, а, скорее, на окраине мегаполиса. Волосы его коротко стрижены и всегда растрепаны, как будто он расчесывает их разве что собственными пальцами. Я спрашивала несколько раз у Памелы и других девчонок, что с ним не так, но все лишь отмахиваются или пожимают плечами. Однозначно, этот Фитцджеральд не очень-то приятный тип, раз никто ему даже руки не подает.