Записных остряков, любящих задавать начальству всякие каверзные вопросики, у меня во взводе, похоже, не было. Стыдно говорить, но первые полчаса я сидел как на иголках: ну, думаю, встанет сейчас какой-нибудь солдатик и с невинно-наивным видом спросит…
Беседа закончилась. Я посмотрел на часы. Итак — такого-то числа такого-то месяца такого-то года в десять часов пятьдесят пять минут местного времени я, лейтенант Александр Игнатьев, принял де-факто стартовый взвод стартовой батареи зенитного ракетного дивизиона.
По расписанию в тот день, кроме всего прочего, были и занятия по позиции — совместные тренировки со станциями.
Конечно, одно дело курсантская стажировка, другое — самостоятельная работа во взводе. Я старался не показывать, что волнуюсь, а ребята старались не показывать, что замечают это — мое, как выражаются спортивные обозреватели, стартовое волнение. Они исправно делали все, что от них требовалось, и на заряжании установки показали время меньше нормативного. Я просто любовался, как они работают с учебной ракетой, как переводят ее с транспортно-заряжающей машины на балку пусковой стрелы, как подключают кабели, проверяют контакты, как без лишней суеты, изящно, разумно и очень экономно проводят операции. Из окопа, в котором стояла установка, только и слышалось:
— Готов!
— Готов!
— Готов!
— Готов!
Потом — расчеты в укрытие, и в дело вступала техника. Подчиняясь наведенцам, установки синхронно ощупывали остриями ракет небо — так и казалось, что наши узкотелые серебристые красавицы с тонкими отточенными крыльями стабилизаторов хищно выискивают в вышине невидимую реальную цель, готовые в любой миг сорваться с направляющих и беспощадно настичь ее даже на самом хитроумном маневре.