— Здравствуйте, Дима, — только сейчас поздоровалась Лариса. Она была в брюках, сапогах и мужской рубашке. — Я вас сразу заметила.
Арефа нежно проводил ладонью по блестящему, вздрагивающему крупу коня и ласково приговаривал:
— Хорошо, Маркиз, хорошо…
Конь косил на него светлым глазом, перебирая белыми зубами удила.
— А как с соревнованиями, Арефа Иванович? — спросила Лариса.
— Очень хочется? — лукаво подмигнул Денисов, поднося к морде лошади несколько кусочков рафинада.
Жеребец осторожно, губами, взял их с ладони человека и громко разгрыз.
— Значит, буду?
— Будешь, будешь…
Девушка закружилась на месте, хлопая в ладоши.
— Вот здорово!
— Бери своего красавца. — Денисов отдал ей поводья.
Лариса повела Маркиза в конюшню.
— С виду — не тронь, рассыплется, — кивнул на нее Арефа. — Но упорная… — Он помолчал и добавил: — У нас женщина ни за что не сядет на лошадь. У нас — это значит у цыган.
— Почему?
— Обычай… Мужчинам — кони, а женщинам — карты. — Он засмеялся.
Странно устроен мир. Арефа Денисов был мне симпатичен. А вот его сын…
И как мне ни хотелось побыть с Ларисой, отвезти ее на мотоцикле в станицу, я поехал один. Чтобы Денисов-старший ни о чем не догадался.
…Когда он вошел, я удивился: откуда здесь, в станице, такая модная прическа, длинные волосы, бородка коротенькая, тщательно подстриженная. На вид ему — лет тридцать, не больше. Он сразу показался мне каким-то особенным. Деликатные манеры, спокойные глаза. Вот только нос его не шел к лицу: перебитый посредине, слегка приплюснутый…
Этого человека я еще не знал. В станице проживало более трех тысяч человек. Вообще-то участковый должен знать всех, на то он и участковый.
— Отец Леонтий, — представился вошедший, и я сначала не понял: чей отец? — Вы человек, я вижу, новый, удивитесь моему приходу. Но это в порядке вещей. Я всегда обращался к Сычову по поводу наших праздников.
И тут только вспыхнуло: поп! Самый настоящий. Так близко я видел священника впервые.
— Мое начальство уже снеслось с вашим. Кажется, договорились. А я вот — к вам, на нашем уровне, так сказать. Простите, ваше имя, отчество?
— Дмитрий Александрович.
— У меня к вам такая просьба, Дмитрий Александрович. Как вы знаете, завтра у верующих праздник, день святой троицы. Большой праздник. К нам сюда приедут люди из других хуторов, станиц. Сами знаете, народ не всегда ведет себя организованно. Соберутся большие толпы возле храма. А рядом шоссе. Не дай бог, драка или кто под машину попадет, все на нашу голову… В прошлом году на пасху женщину сбил автобус — меня ругали почем зря. Хотя случилось сие далеко от церкви. Так что выручайте. В смысле порядка.
Я перевернул страницу настольного календаря и крупно записал:
«Св. троица. Обеспечить порядок возле церкви».
Отец Леонтий едва заметно улыбнулся.
— Что же, постараюсь, — сказал я.
— Договорились. — Он вынул пачку сигарет. — Вы не возражаете?
— Курите, курите.
— А вы? — Он протянул мне пачку.
— Нет, спасибо. Я не курю. Не научился.
— Откуда сами?
— Из Калинина.
— Почти земляки. Хотя я там никогда не бывал. — Он аппетитно затянулся. — Матушка, то есть супруга, оттуда.
— Как фамилия?
— Лопатина Ольга.
— Не знаю.
— Она старше вас. На Набережной улице жила.
— Я совсем в другом конце…
— Познакомитесь еще. А может быть, уже познакомились. Она здесь в участковой больнице фельдшер.
— Не обращался пока.
— И слава богу. Ну что ж, Дмитрий Александрович, рад был познакомиться. Не смею больше мешать.
Он поднялся, я тоже.
Пожимая мне руку (крепкая у него хватка, прямо железная), он спросил:
— Простите, Дмитрий Александрович, вы что больше уважаете, коньячок или…
— Не пью, — резко ответил я.
— Это похвально, — смутился почему-то батюшка. — Сычов, он больше чистенькую любил.
И только когда отец Леонтий вышел, я понял, что он хотел меня отблагодарить. И конечно же, такой обычай завел Сычов.
Я заглянул к Ксении Филипповне. Уж больно заинтересовал меня священник. Главное — молодой.
— Как отец Леонтий к нам приехал — а это было два года назад, — многие девки на него таращились. А ты не красней. Ваше дело молодое. Хуже, когда этого нет… Так вот, бабки наши шушукаться стали: нехорошо, мол, молодой поп, а попадьи нет, никак крутит со станичными молодками? Потом Оля Лопатина приехала. Из себя невидная, тише воды, ниже травы. А святого отца в месяц к рукам прибрала… На завалинках опять гутарят: «Не мог, говорят, нашу взять. Приезжую кралю выбрал!» Не угодил, стало быть, и тут… Но живут ничего.