— Что ж, верно. А почему же вы поссорились?
— Дима, честное слово, это совсем-совсем другое. Давай больше не будем говорить ни о Маркизе, ни о Сергее? — тихо сказала она.
Я вздохнул. Разговор оказался бесплодным.
— Почему ты никогда не говорила, что у бабки Насти есть сын? — спросил я после некоторого молчания.
Лариса печально вздохнула.
— Нет у нее сына. Одинокая она.
— Как нет? — удивился я.
— Нет. Было два. Один погиб на фронте, другой — нечаянно подорвался на мине.
— Постой, постой. А Толик? Я же сам видел, она ему рубашку приготовила…
— Вот-вот. Это какой-то ужас! Она разговаривает с ним, спать укладывает, зовет обедать, рассказывает ему что-то…. Понимаешь, ей кажется, что он живой.
— Значит, она того?..
— Самое удивительное, что бабка Настя во всем другом совершенно нормальная. Добрая, заботливая.
— И все-таки… Каждый день слышать, как разговаривают с мертвым. — Я вспомнил наш разговор со старухой. По спине поползли мурашки.
— Привыкла.
— И когда же это случилось с ее сыном?
— В сорок третьем. Мальчишки возвращались с речки, с Маныча. Толик наскочил на мину. Ему было четырнадцать лет.
…Я возвратился в станицу в конце рабочего дня. У меня все не шел из головы разговор с Ларисой.
Больше сорока лет прошло с окончания войны. Но эхо до сих пор доносит до нас ее отголоски. Я видел инвалидов Великой Отечественной — без руки, без ноги, слепых, со страшными ранами. Но боль, которую носит в себе тихая баба Настя, потрясла меня больше всего.
Бедная старушка… Может быть, ее нереальная реальность — ее спасение? Может быть, она помогает ей вставать каждое утро, чтобы прожить день? И отними у нее эту иллюзию, все рухнуло бы, разбилось…
От раздумий оторвала меня заплаканная Зара, выскочившая мне навстречу.
— Дмитрий Александрович, Дмитрий Александрович… — Она захлебнулась слезами.
— Что случилось?
— Ой, чоро чаво, чоро чаво![2]
— Что-нибудь с Сергеем?
— Бедный сын мой! Убили его! Коройовав[3], это Васька! — Она подняла руки к небу и погрозила кому-то. — А дел те марел три годи![4]
— Зара, я же не понимаю по-вашему!
— Кровь… Я сама видела кровь! Чоро чаво!
— Где кровь?
— Там, там… Славка нашел.
Я развернул мотоцикл, посадил в коляску причитающую Зару и с бешеной скоростью помчался в Крученый.
А что, оказывается, случилось? Славка выгнал сегодня стадо в степь, километров семь от хутора. В полдень, расположившись на отдых во время водопоя, он наткнулся на засохшую лужицу крови.
Парнишка испугался и бегом к Денисовым. Его страх можно было понять. Таинственное исчезновение Сергея, слухи, расползающиеся по колхозу, пропажа Маркиза…
Предусмотрительный пацан воткнул на том месте палку с белой тряпицей, и мы приехали туда, не блуждая.
Возле палки лежала Славкина сумка от противогаза. Значит, он был где-то рядом.
Я попросил Зару оставаться в стороне, а сам подошел к злополучному месту.
Метрах в пяти от неглубокого ручья на сухой твердой земле, в розетке сломанных, перекореженных веток ракитника темнела засохшая кровь. И сохранилась она после того воскресенья только потому, что ливень обошел хутор стороной. На сломанных и частью потоптанных ветках тоже темнела кровь.
Стоило ли разводить панику? Ведь это могла быть кровь какого-то грызуна, забитого хищной птицей, или, что тоже вероятно, одной из буренок, которую за непослушание наказал рогами Выстрел…
— Что вы выдумываете ужасы? — спросил я с раздражением Зару, смотревшую на меня с надеждой и страхом.
— Сергей… Где Сергей? Нету его…
— Успокойтесь, Зара! С чего вы взяли, что вашего сына убили?
— Как с чего? У Васьки Дратенко вся семья бешеная. Отца ножом зарезали на праздник.
— Но ведь его зарезали, не он.
— Васькин отец всегда лез в драку. Сам ножом размахивал. Несколько человек покалечил…
— А какие претензии были у Дратенко к Сергею?
— Откуда я знаю? Оба горячие, друг другу не уступят.
— Вспомните, о чем они говорили. Не вышло ли какой ссоры?
— Васька все о коне сокрушался. Маркиз, кажется?
— Есть такой, — подтвердил я. Маркиз! Опять Маркиз.
— Уговаривал все.
— Что именно?
— Я спросила Сергея, чего он пристает. Сергей ответил, что это не мое дело.
— Ругались они?
— Громко говорили. Помню, Васька сказал Сергею: «Ты что, не хочешь пару сотен заработать?»
— А Чава? — Я поправился: — А Сергей?