Она по-прежнему - Карнея... одинокая охотница. Защитница... или хищник. Но только не часть стада.
Тихое и убаюкивающее утешение, дарованное ей душами Соколов, полностью покинуло ее; она словно вознеслась над ними, взлетев над поверхностью этого всепоглощающего моря. Она по-прежнему могла погрузиться в эту бурю воспоминаний, мыслей, надежд и страхов, но никогда впредь не станет ее частью. Теперь она не была ни речным берегом, ни рекой, она стала мореходом, плывущим по воде, но не сливающимся со стихией.
Зрение ее прояснилось, и она поняла, что все еще стоит на коленях в тесной и темной комнате, напротив своего дяди, на твердых плитках пола. Колени ее болели, а спина ныла. Правую ступню с внутренней стороны жгло, и ей хотелось изогнуться и переменить позу, чтобы посмотреть, чем вызвана эта боль.
Дугхалл покачал головой и улыбнулся ей.
- Я должен был догадаться, - сказал он.
Она подождала пояснений, но их не последовало. Ощутив укол раздражения, она не стала сдерживать себя:
- О чем ты должен был догадаться?
- О том, что Соколы не смогут поглотить тебя. Ты способна удовлетвориться утешением, получаемым от других душ, не в большей мере, чем я могу научиться летать.
- Ри звал меня, когда я была там, - сказала она. Дугхалл покачал головой:
- Он не мог этого сделать. Ничто не может пробиться сквозь эту многоголосицу, когда она владеет тобой... - Он опустил взгляд. - Ты не такая, как я. И их песня привлекает тебя не так, как меня.
- Значит, это и есть то самое место, откуда ты вернулся? - спросила Кейт. - Когда Возрожденный умер и ты погрузился в транс, ты был там?
- Да... но тогда там было не так тепло и уютно. Напротив, все были полны отчаяния. Казалось... - он покачал головой, подыскивая нужные слова, - что это море стремится окончательно, без остатка раствориться в самом себе. В мире Соколов царил ад, и я тогда потерялся в нем.
Кейт на мгновение задумалась, а затем сказала:
- Но тебе хватило сил вырваться оттуда.
- Хватило. Большим соблазном, чем жалость к себе самому, может стать лишь та же жалость к себе, но разделенная с другими людьми. Ты поступила очень разумно, добившись моего внимания.
- Так как... стала я Соколом или нет? - задумчиво спросила Кейт.
- Стала. Ты получила печать, - ответил Дугхалл.
Он показал на серебряные иглы, лежавшие возле занды, когда они приступили к совершению обряда. Теперь они были искорежены и изогнуты до неузнаваемости.
- Соколы оставили на твоем теле серебряную отметину. Местоположение печати у каждого разное, но сами отметины одинаковы.
Вспомнив о боли в ноге, Кейт спросила:
- А теперь мне можно сесть?
- Теперь можно.
Кейт с облегчением переменила позу и, скрестив ноги, принялась рассматривать место над правой ступней. Отметина на коже была синего цвета, глубокая и четкая. В круге размером с ноготь большого пальца ноги она увидела изображение сокола. Пернатый хищник падал вниз с раскрытым клювом и распростертыми крыльями, выставив вперед когти, чтобы не упустить добычу.
Изогнув ногу, Кейт показала дяде полученную метку. Бросив на нее короткий взгляд, Дугхалл негромко ругнулся, а после внезапно расхохотался. Стянув с себя рубашку, он поднял левую руку и повернулся к ней боком. Кейт увидела небольшой синий кружок, в котором сидел на ветви, стискивая ее своими когтями, изображенный сбоку сокол.
- Вот печать, которой отмечен каждый Сокол. У тебя другая - значит, Соколы признали, что ты не такая, как все они. Так сказать, новая разновидность.
- И к какой же разновидности Соколов я теперь принадлежу?
- Этого я не знаю.
- Но зачем нужна такая отметина? - спросила Кейт. - Ведь по ней врагам легко опознать Сокола и приговорить к казни. А если учесть, что мы можем ощущать друг друга внутри этого... - Она так и не сумела подыскать подходящее слово для моря душ, в котором она побывала.
- Соколы называют это ша-оббея, Наша Душа.
- Тогда... зачем тогда нужна эта отметина, раз мы можем соприкоснуться друг с другом через ша-оббею?
- По нескольким причинам. Во-первых, большинство Соколов не умеют выделить одну единственную нужную им душу внутри ша-оббеи. Во-вторых, даже те Соколы, которые способны на это, почти всегда вынуждены прятаться внутри экрана, чтобы не подвергнуться внезапному магическому нападению. Даже когда мы встречаемся - и в этом случае особенно, - мы не смеем погрузиться в ша-оббею, ибо эта опасность неразлучна с нами. А отметина... скажи, ты чувствуешь сейчас жжение в ноге?
- Да.
- Это потому, что рядом с тобой находится другой Сокол. Отметина не слишком чувствительна, жжение не становится сильнее, когда ты приближаешься к Соколу, и не ослабевает, когда ты удаляешься от него. Оно либо есть, либо его нет, и все равно оно всегда казалось мне слишком сильным. В моей жизни бывали времена, когда я, находясь в городе, месяцами ощущал присутствие другого Сокола и искал его - но без всякого успеха. Возможно, мы жили на одной и той же улице, в одном и том же квартале, но наши пути так и не пересеклись.
- Выходит, у нас нет способа безопасно связаться друг с другом?
- Почему же, есть. Эти способы достаточно неудобны, но в условиях крайней опасности, когда щит нельзя опустить, работают достаточно хорошо. Надпись, нацарапанная на углу общественного здания, глашатай, нанятый, чтобы отыскать потерянную любовницу, и повторяющий в своих криках кодовую фразу "я сгораю по тебе". И в любом случае при встрече мы приветствуем друг друга особыми словами. Обычно этого хватает. В случае сомнения можно показать друг другу отметины.
- Все достаточно просто, - подытожила Кейт. - И по-моему, печать на теле несложно подделать.