- Я не стану этого делать. - Ри кивнул с самым серьезным видом.
Он тщательно копировал акцент горца.
- Это ты сейчас так думаешь, - хмыкнул страж. - А потом, не успеешь оглянуться, выкинешь какую-нибудь глупость, растратишь проездные деньги и застрянешь здесь, как это обычно и бывает с деревенскими, решившими, что они отлично знают город.
После этого он занялся бумагами Яна и, столь же быстро окончив осмотр, пожал плечами:
- А вы, вижу, пожили на Территориях и вернулись?
- Да.
- Тогда вы, должно быть, свой человек здесь. Приглядите за ними, ладно? - И он вновь повернулся к Ри, на сей раз пристально окинув его взглядом.
Кейт почувствовала, как по спине пополз холодок. Ри пожал плечами.
- Ты напоминаешь мне одного горца, которого я так же предостерегал, произнес наконец стражник. - Он явился к нам в участок в ту же проклятую богами ночь, оплакивая истраченные сбережения и жалуясь, что не сможет теперь добраться до Территорий. - Стражник пренебрежительно фыркнул и сошел с подножки на землю. - Как будто мы можем в таком огромном городе отыскать жулика, который его обчистил. И заставить вернуть добычу обратно. Захлопнув дверь повозки, он махнул вознице. - Отъезжай. Следующий!
Когда они снова двинулись по улице, Ри привалился к боку Кейт.
- В чем дело?
- Я знаю этого человека, - произнес Ри. - Он служил привратником в Доме Сабиров, до того как я отправился за тобой по морю. Его звали... проклятие. Как же его звали... Лерри? Герри? Что-то в этом роде. А, Гуэрри. Да, так. Но хуже всего то, что он тоже узнал меня. Пока он еще не связал лицо с именем, но непременно сделает это.
- Быть может, его следовало убить? - Ян состроил гримасу.
- Нет. - Ри качнул головой. - Тогда мы не проехали бы эту заставу. А теперь у нас по крайней мере есть время раствориться в порту. Только вот лучше бы достать новые бумаги.
Кейт перевела взгляд на Яна.
- Он узнал тебя, Ри, - сказала она. - Я заметила в его глазах удивление сразу, как только он поглядел на тебя. Только я не поняла причины и, так как он промолчал, решила, что мне показалось.
- Ерунда, - ответил Ян. - Если бы он узнал Ри, то немедленно поднял бы тревогу. Он разбогател бы, если бы сдал вас властям. И я не сомневаюсь, что ему прекрасно известно об этом. Афиши, провозглашающие Ри барзанном, расклеены во всех караулках, казармах и на всех досках объявлений.
Кейт взглянула на Ри.
- Я уверена, что он узнал тебя, - настойчиво повторила она. Прислонившись затылком к деревянному подголовнику, Ри закрыл глаза.
- Когда он работал у нас, я хорошо к нему относился, - сказал он задумчиво. - Конечно, ничего особенного не делал, просто здоровался с ним, называл по имени и делал небольшие подарки к празднику Галедана и в День Тысячи Святых.
Ян приподнял бровь.
- Учитывая, что представляет собой большая часть нашего Семейства, ты, должно быть, казался ему святым.
- Сабиры заслужили свою скверную репутацию прежде всего отношением к другим Семействам, - напряженным голосом произнес Ри. - Они не были жестоки с теми, кто служил им.
- Брат, я также принадлежу к этому роду, - ответил Ян. - Надеюсь, ты не забыл об этом? Первые годы моей жизни прошли в Доме Сабиров, и я успел насмотреться на то, как там приголубливали слуг. Моя мать как раз была из тех, кто служил.
- Возможно, ты прав. - Ри пожал плечами. - Тем не менее он не выдал нас, и если Кейт права и он действительно узнал меня, не думаю, что он донесет на нас потом.
- Надеюсь, что это так. Он видел нас, знает имена, под которыми мы прячемся, и знает, куда мы приблизительно направляемся. Если он отправит по нашему следу стражу Сабиров, через несколько дней они без всякого труда выйдут на нас.
Глава 4
Последние слова Хасмаля все еще звенели в нем самом чистыми отзвуками молитвенного колокола. Дугхалл, ты слышишь меня. Мне нужно больше времени. Я не закончил с делами.
Тело его мертво, и он знал об этом... Вуаль влекла его к себе подобно волне, слизывающей с берега сухие веточки. Свет, который наполнял душу Хасмаля, давал ему силы сопротивляться ее притяжению, и разум его оставался спокойным... он не испытывал чувства смятения и утраты, как бывает - он слышал об этом - с людьми, внезапно принявшими насильственную смерть. Он в точности знал, что именно произошло с ним. Криспин Сабир добил его. А Водор Имриш внял мольбе и ответил на нее. Будучи мертвым, Хасмаль понимал, что получил всего лишь небольшую отсрочку, чтобы покончить с оставшимися делами, и еще не зная, каким образом сможет завершить намеченное в своем новом состоянии, сознавал, что способен теперь влиять на события.
Он медленно поднимался вверх, ощущая напряжение, с которым дух его отделялся от плоти. Когда тело осталось внизу, он почувствовал себя сразу и легким и чистым. А потом его накрыла волна осознания ужасной утраты. Душа его тосковала по Аларисте, он знал, что никогда более не обнимет ее, не прикоснется к ее телу, никогда не поцелует ее в губы, не сольется с ней воедино. Последние слова, которыми обменялись они, навсегда останутся последними, последний поцелуй вечно будет последним. Мечтам о детях, о совместной старости никогда уже не сбыться.
Хасмаль надеялся на то, что души их смогут встретиться в Вуали, что они будут вместе и в потусторонней жизни или возродятся в других телах и сумеют вдвоем прожить новую жизнь. На это действительно стоило надеяться. Однако счастье текущего мгновения, этой жизни, этой любви навсегда осталось в прошлом.
Какое-то время он просто висел в воздухе, разглядывая свое мертвое тело, лежащее на столе, и скорбя душою. Сколько многого он желал еще испытать в жизни!
А затем он велел себе сосредоточиться. Водор Имриш предоставил ему этот последний шанс не для того, чтобы он оплакивал собственную смерть. Он был Соколом... он давал клятву служить добру, и пока он помнит себя как Хасмаля ранн Дорхана, сына Хасмаля ранн Халлеса, он обязан закончить свои земные дела, даже в таком, бесплотном облике.