На заборе сидел Калле, маленький сопливый торпарский мальчуган из Смоланда, всего семи лет от роду.
– Адам Энгельбрект, – сказал он, – иди сюда, я почешу тебя между рогами!
Сказал он это на смоландском наречии, пожалуй, единственном языке, который понимал Адам Энгельбрект. Но если бык и понял мальчика, то слушаться вовсе не желал. Даже и не подумал. А только всё больше злился. Но и мальчишка не уступал, и на скотном дворе то и дело раздавался его тоненький голосок, непрерывно повторявший:
– Иди сюда, я почешу тебя между рогами!
Быть может, долго злиться не так уж и весело, как это представлялось сперва Адаму Энгельбректу. И он стал колебаться. А поколебавшись, приблизился к забору, где сидел Калле. И торпарский мальчишка почесал его между рогами своими маленькими грязными пальцами. И не переставая продолжал говорить быку какие-то добрые ласковые словечки.
Казалось, Адаму Энгельбректу было несколько неловко стоять так смирно, позволяя мальчишке себя почёсывать. Но он всё же стоял. Тогда Калле крепко схватил его за кольцо в носу и тут же перелетел через забор.
– Ты что, рехнулся, парень?! – раздался чей-то голос.
А Калле направился прямиком к хлеву, медленно и с достоинством ведя за кольцо Адама Энгельбректа. Адам Энгельбрект был большой-пребольшой бык, а Калле был маленький-премаленький торпарский мальчишка, и, проходя через скотный двор, они составляли весьма трогательную пару. Те, кто видел эту картину, никогда её не забудут.
Даже матадора в Испании во время боя быков не приветствовали более громкими криками одобрения, чем Калле, когда он шёл со скотного двора, возвращаясь из хлева, где оставил Адама Энгельбректа в его стойле. Да, громкие крики одобрения и две кроны наличными, да ещё два десятка яиц в кульке стали наградой юному укротителю из Смоланда.
– А я привычен к быкам, – объяснил Калле. – Они послушны, если с ними говорить ласково.
И, повернувшись на каблуках, он отправился к себе в Бекторп, с двумя кронами в кармане штанишек да с кульком яиц в руках. И был очень довольный этим пасхальным днём.
Так он и шёл, смоландский укротитель быка, среди зеленеющих светлых-пресветлых весенних берёз.
Золотая девонька
Перевод Н. Беляковой
У Евы нет мамы. Но у неё есть две тётки. Тётя Эстер, которая вернулась домой из Америки, и тётя Грета, мама Берит. А Берит – это двоюродная сестра Евы.
Вообще-то у Евы, конечно, есть мама. Но какая радость от этого, если она лежит в больнице и её нельзя даже навестить. Приходится жить у своих тёток. Потому что папа Евы – штурман на корабле и нельзя брать золотую девоньку с собой, когда плаваешь в чужие страны. Это мама называла Еву золотой девонькой.
– Маленькая ты моя золотая девонька, – говорила она и целовала Еву в затылок.
Тётя Эстер не называет Еву золотой девонькой и не целует её в затылок. И тётя Грета этого тоже не делает. Тётя Грета целует только Берит. Она спрашивает, не замёрзла ли Берит, не хочет ли она выпить сока и так далее. Она никогда не спросит, не замёрзла ли Ева. Еве она говорит:
– Сбегай посмотри, не пришла ли почта! Принеси утюг! Не клади локти на стол! Высморкайся!
А тётя Эстер, которая носит полосатую шёлковую блузку и выглядит такой «вернувшейся домой из Америки», говорит:
– Ева, сбегай принеси мою сумку! Принеси мне вязанье! Сегодня твоя очередь вытирать посуду!
Для Берит никогда не настаёт очередь «вытирать посуду». Берит слабенькая, осенью она пойдёт в школу, летом ей надо хорошенько отдохнуть. А как противно вытирать посуду! И для чего это всегда такая прорва тарелок?
Ева неохотно идёт в кухню, а Берит сидит в беседке и злорадно улыбается. Иногда случается, большая тарелка выскользнет у Евы из рук и разобьётся. Тогда приходит тётя Грета и сильно трясёт её за плечи. А Берит снова злорадно улыбается. Тётя Эстер ласково похлопывает Берит по щеке и спрашивает, не замёрзла ли она, не надо ли ей надеть кофту.
– Ева! – кричит тётя Эстер. – Принеси сюда кофточку Берит.
– Она сама может её взять! – отвечает Ева и сердито смотрит на Берит, которая сидит в беседке.
– Фу, как нелюбезно! – кричит тётя Эстер. – Ведь ты стоишь на кухне, а кофточка лежит там на диванчике!
Ева кладёт полотенце, берёт кофту и идёт в беседку. Берит злорадно улыбается.