Хотя одного взгляда Олкада хватило для понимания того, что супруга господина Атола уже давно не ткёт ткань для членов семьи.
И дело не только в явно старых, успевших потемнеть нитях основы, натянутых на деревянную раму. Молодой человек заметил модный круглый столик на одной ножке с большим, ярко начищенным зеркалом и четыре элегантных стульчика с подлокотниками, но без спинок вместо положенной по обычаю скамейки. Видимо, среди знатных женщин Этригии тоже стала распространяться столичная мода не просто встречаться и болтать с подругами, а устраивать что-то вроде ундиналий, превратив ткацкий станок из необходимого механизма в деталь интерьера.
Опередив гостя, раб аккуратно отодвинул край тяжёлой занавеси, пропуская писца на семейную половину дома.
Здесь в крыше тоже зияло квадратное отверстие. Вот только вместо водоёма под ним располагался цветник, где среди облетевших кустов стояла мраморная статуя Покрла Атола Онума.
Высеченный в натуральную величину, хозяин дома смотрел на вошедших с задумчивой улыбкой на каменных губах, одной рукой придерживая край плаща, а в другой сжимая свиток.
Несмотря на очевидное сходство, скульптура Олкаду не понравилась. Она выглядела мёртвым, застывшим истуканом, лишённым даже проблеска жизни, и мало походила на творения признанных мастеров Империи.
Рядом с постаментом прямо под открытым небом за лёгким столиком из светлого дерева неторопливо кушала лепёшки с мёдом полная женщина со следами былой красоты на густо накрашенном надменном лице. В венчавшей гордую голову высокой причёске, состоящей из множества аккуратно завитых и тщательно уложенных кудряшек, блестели нитки жемчуга. Мочки больших ушей оттягивали золотые серьги с крупными изумрудами, а плечи прикрывала накидка из дорого меха белых лисиц.
— Да благословит добродетельная Нона ваше утро, госпожа Атол, — низко поклонившись, поприветствовал супругу управляющего рудником "Щедрый куст", второй писец.
Но в ответ не удостоился даже радушного кивка. А вот стоявшая возле госпожи тощая рабыня с противным морщинистым лицом зло зыркнула в его сторону выцветшими глазами.
— Господин Атол приказал привести господина Ротана, — сообщил сопровождавший молодого человека невольник.
Однако, хозяйка дома вновь ничего не сказала. Молча глотнув разбавленного вина, она лишь опустила редкие, длинные ресницы.
Сообразив, что его услышали, раб обратился к гостю:
— Сюда, господин.
Стараясь держаться скромно, но с достоинством, Олкад украдкой огляделся. Семейная часть дома управляющего показалась ему больше парадной. Стены здесь тоже покрывали яркие росписи, изображавшие разноцветные розы в переплетении усыпанных листьями виноградных лоз. Каменные плитки пола складывались в правильный геометрический узор.
Проходя мимо столовой, он разглядел большой круглый стол и три широких, мягких ложа с разноцветными, очевидно, набитыми шерстью подушечками в виде валиков.
Провожатый остановился возле чуть приоткрытой двери вишнёвого дерева, и заглянув внутрь, доложил:
— Господин Ротан здесь.
— Пусть заходит, — распорядился хозяин. — Да открой дверь, не видно ничего.
— Да, господин.
Как принято у радлан, в спальне не имелось ни одного окна. Днём она освещалась через распахнутую дверь, а вечером зажигали маленький светильник.
Большую часть помещения занимала высокая широкая кровать с вычурными, украшенными слоновой костью спинками.
Покрл Атол Онум лежал на боку, подперев коротко стриженную голову рукой, и грустно взирал на подчинённого из-под тяжёлых набрякших век. На опухшем лице, казалось, навсегда поселилась гримаса страдания, а покрасневший нос печально нависал над покрытой седоватой щетиной нижней губой. Перед ним прямо на постели стоял стеклянный кубок, до половины наполненный вином.
— Ну и чего тебе, Ротан?
— Господин Атол, — постарался как можно изящнее поклониться писец, не забывая отвести правую руку назад и в сторону. — Прошу вас разрешить мне не выходить послезавтра на службу.
— Не напраздновался ещё? — усмехнулся собеседник.
— Нет, господин Атол, — запротестовал молодой человек. — То есть не в этом дело. Послезавтра мне необходимо выступить на суде в качестве защитника госпожи Ники Юлисы Террины, обвиняемой в святотатстве.
Управляющий решительно осушил кубок, и вытерев губы тыльной стороной ладони, уточнил:
— Это та девица, которую прямо на форуме обличал сам преосвященный Клеар?