Над тёмным проёмом ворот красовался недавно подкрашенный барельеф тучной женщины с венком из колосьев поверх прикрытой накидкой головы. Ника узнала изображение богини земли Артеды, матери богов.
К повозке артистов подошёл раб с медной табличкой поверх добротного серого хитона в сопровождении двух сверкавших начищенными панцирями и шлемами молодых воинов.
— Кто такие? — скучным голосом спросил невольник, не поднимая глаз от зажатой в руке навощённой таблички. — Зачем пожаловали в славный Гедор?
— Служители славы Нолипа! — выспренно пророкотал Гу Менсин. — Собираемся с разрешения консулов порадовать добрых жителей вашего прекрасного города чудесными представлениями!
— Что им здесь мёдом намазано? — насмешливо фыркнул один из стражников, скорее всего ещё не получившего права гражданина, эфеб.
Не обращая внимание на его слова, раб, судя по табличке, принадлежавший городу, так же тускло продолжал:
— Въездная пошлина один обол, за повозку два. Итого — три обола.
Даже не пытаясь торговаться, старший урбы безропотно протянул ему деньги. Аккуратно спрятав медные монетки в висевший на поясе солидных размеров кошель, невольник подошёл к фургону Ники.
Поскольку актёр не назвал своего имени, она тоже не стала представляться, лаконично заявив:
— Путешественница. Еду в Радл к родственникам.
Услышав её голос, раб вскинул голову от записей.
— Вы… одна, госпожа?
— С рабыней, — девушка кивнула на притихшую Риату.
— Откуда вы, госпожа? — сверкнул великолепными зубами один из воинов.
— Из Канакерна, — спокойно ответила та.
— Ого! — недоверчиво усмехнулся второй эфеб. — Издалека. Не страшно было ехать?
— Не очень, — покачала головой Ника. — Мне небожители помогли и вон те люди.
Она кивнула на неторопливо удалявшуюся повозку артистов.
— Так вы с ними? — вскинул густые брови зубастый молодой человек, и его широкая улыбка тут же сделалась насмешливо-игривой.
— Я сама по себе! — строго нахмурилась Юлиса. — Мы просто вместе добирались до вашего славного города…
Заметив, что за её фургоном уже начинает образовываться очередь, невольник с кошельком торопливо проговорил:
— Въездная пошлина обол, и обол за повозку.
Получив монеты, он поспешил к начинавшему нервничать мужчине с двумя мулами, навьюченными плотно увязанными тюками.
Не дожидаясь распоряжения, Риата тронула прутиком задумавшегося о вечном ослика. Её хозяйка, повинуясь внезапному порыву, обернулась. Эфебы, переговариваясь, таращились ей вслед, а воротный раб уже принимал денежки у очередного желающего попасть в город.
— Это что же, те, кто привозит груз во вьюках, заплатит только один обол? — обратилась Ника к спутнице.
— Нет, госпожа, — покачала головой собеседница. — Здесь имперские порядки ввели. Деньги за животных берут, хоть в повозке, хоть под седлом. На них содержат специальных городских рабов, которые собирают навоз и поддерживают в городе чистоту.
За воротной башней, как и положено, располагалась небольшая, густо заполненная людьми и повозками площадь. Риата слезла с фургона и взяла осла под уздцы.
Вслед за артистами они повернули направо. Внезапно налетевший порыв ветра принёс резкий, противных запах, заставивший девушку поморщиться. Недоумевая, что может так вонять в относительно чистом городе, она встала на скамеечку и, приподнявшись, заглянула за тянувшуюся рядом каменную ограду. Между рядами небольших квадратных водоёмов расхаживали одетые в лохмотья рабы. Тут же на длинных жердях сушились полотна разноцветных тканей.
"Красильная мастерская", — догадалась путешественница, от души надеясь, что рекомендованный Гу Менсином постоялый двор находится подальше от этого отравляющего воздух места. К счастью, потом потянулись какие-то лавки, швейные и ткацкие мастерские, где хозяева трудились в компании двух-трёх невольников.
"Рабовладельческий строй", — философски вздохнула попаданка, вновь усаживаясь на скамеечку.
Увидев впереди здание, построенное в виде буквы "П", со стоявшими в центре повозками, Ника поняла, что они наконец-то прибыли туда куда нужно. С шумом втянув носом воздух, она с облегчением убедилась, что пахнет только навозом и прочими городскими нечистотами.
Старший урбы уже беседовал с пожилым благообразным дядечкой в тёмно-коричневой тунике с привязанными рукавами. Судя по кошельку и связке ключей на поясе, это был либо сам хозяин заведения, либо управляющий.