Ника грустно усмехнулась. Как она и предполагала, разбогатевший нувориш возжелал потешить самолюбие женитьбой на аристократке. А тут как раз подвернулась сирота без денег, без связей, зато уверяющая, будто принадлежит к одному из уважаемых людей в Империи. Откуда он о ней узнал? Ответ напрашивался сам собой: от сенатора Касса Юлиса Митрора. А тот, в свою очередь, от Олкада Ротана Велуса.
Вернувшись из уборной, девушка умылась, и прихватив письмо, оставила Риату, которая, кажется, хотела ещё что-то сказать. Хотя и услышанного уже с лихвой хватило, чтобы испортить хозяйке настроение.
"На целых двадцать лет с лишним старше! — мысленно шипела она, шлёпая сандалиями по мраморному полу. — Ну ладно — на десять или пятнадцать, а тут из него через пять лет песок посыпется! Удружили любимые родственнички!"
Оглядев комнату, Ника сразу узнала ткацкий станок, как две капли воды похожий на тот, что стоял на первом этаже дома Мерка Картена. Только ей показалось, что супруга регистора Трениума пользуется им чаще, чем жена консула Канакерна.
Кроме данного сооружения в помещении присутствовал накрытый стол с кувшином и вазой с яблоками. Непринуждённо беседовавшие тётки и бабуля удобно расположились в креслах без спинок, а внучке предложили сесть на табурет. Принимая из её рук помятый свиток, Анна Олия недоверчиво покачала головой.
— Неужели брат написал его за океаном?
— Да, госпожа Олия, — подтвердила девушка. — Прежде чем попасть к вам, оно вместе со мной проделало путь в тысячи арсангов!
— О бессмертные боги, какая несусветная даль! — пробормотала собеседница, осторожно касаясь пухлыми, как сардельки, пальцами потрескавшейся восковой печати, и тут же отложила папирус в сторону. — Я его дома прочитаю. Сейчас мне хочется послушать, как сестра жила одна среди дикарей?
— Вы ошибаетесь, госпожа Олия, — посчитала своим долгом вступиться за "папу" Ника. — Не одна, а с мужем, которого она не покинула в беде, поступив так, как приличествует женщине из благородного рода Юлисов.
Торина Септиса презрительно хмыкнула, её дочь плотно сжала пухлые, не аккуратно накрашенные губы. Только хозяйка дома, оставаясь совершенно спокойной, с каменной улыбкой попивала разбавленное вино.
— К сожалению, я плохо помню маму, — продолжила девушка. — Она умерла, когда мне было пять лет…
Тем не менее, она добросовестно пересказала несколько придуманных Наставником историй из жизни Тейсы Юлисы Верты у аратачей.
Когда в прихожей послышался голос регистора Трениума, тётушка вдруг резко засобиралась.
— Засиделась я, домой пора.
— Куда торопишься? — недовольно заворчала Торина Септиса. — Сколько времени к матери не заглядывала и сразу уходишь.
— Нет, нет, — запротестовала дочка, с трудом поднимая с сиденья своё тяжёлое, рыхлое тело. — Фору надо проведать, прихворнула она что-то, на кухне присмотреть. Мало ли дел у хозяйки дома?
Она виновато улыбнулась.
— Тогда я тебя хотя бы немного провожу, — предложила мать, делая знак застывшей у стены Дедере.
— Вы, госпожа Ника, заходите ко мне как-нибудь утром, — неожиданно предложила тётя. — Поболтаем, я вас с детьми познакомлю.
— Непременно, — девушка постаралась улыбнуться как можно радушнее. — При первой возможности.
И подумала, что регистор Трениума, кажется, не слишком ладит с сестрой.
— Это вы, Анна, — словно подтверждая её мысли, сухо поздоровался тот, останавливаясь у края бассейна. — Виделись с племянницей?
— Да, хвала богам, брат, — с трудом поклонилась гостья. — Вот, письмо от зятя получила.
— Он написал нам всем, — сказал Итур Септис и скорбно покачал головой. — Жаль, Урбе небожители так и не дали узнать, что у нашей Тейсы есть дочь.
— Я пригласила госпожу Нику посетить наш дом, — Олия тяжело втягивала воздух.
— Разве вы уже уходите? — деланно удивился собеседник.
— Мне пора брат, — подтвердила гостья.
— Ну, пусть сходит, — немного подумав, проговорил хозяин дома. — Я не возражаю.
Откуда-то из прихожей выбежала маленькая, смуглая рабыня, и поддерживая массивную тушу Олии, помогла спуститься по ступеням.