— Я рад, что ты не забываешь моих слов, — улыбнулся польщённый Прус. — Сенатор Юлис — один из мудрейших людей, кого я когда-либо встречал. Но всё же…
Собеседник посуровел.
— Он смертный и тоже иногда совершает ошибки.
Отец пристально взглянул на Олкада. Он не скрывал своего желания когда-нибудь передать место секретаря своему потомку, и поэтому старался держать его в курсе дел их покровителя. Однако, на сей раз счёл нужным особо предупредить:
— Надеюсь, ты понимаешь, что об этом больше никто не должен знать?
— Конечно, отец, — с готовностью кивнул молодой человек. — Разве я женщина, чтобы болтать попусту?
— Год назад, в дни Сухара-всенасущного, сенатор весьма неосторожно высказался в адрес первого принца.
— Как же он так! — вскричал собеседник, всегда считавший господина Юлиса чрезвычайно осмотрительным.
— На первый взгляд, он не сказал ничего предосудительного, — поморщился Прус. — Просто тогда сгорела гостиница у Фриденарских ворот, и наш достойнейший покровитель не очень удачно выразился в разговоре об этом.
Вспомнив неприглядную историю, случившуюся с наследником престола в ранней юности, второй писец рудника "Щедрый куст" многозначительно хмыкнул.
— Да, — подтвердил его невысказанную мысль отец. — Ты всё правильно понял. Наш великой император, да хранят его небожители, стар и болен, поэтому даже такая мелкая ссора с тем, кто займёт его место, может принести неприятности.
— Ещё бы, — буркнул Олкад, всё ещё не представляя: причём тут госпожа Юлиса?
Рассказчик не долго держал его в неведении.
— Аварий замолвил словечко за нашего покровителя. Тот преподнёс наследнику банарского жеребца и теперь вновь получает от первого принца приглашения на ужин.
— Но ты же понимаешь, — секретарь строго посмотрел на отпрыска. — Подобные услуги просто так не оказывают.
— Разумеется, — криво усмехнулся тот, внимательно слушая отца.
— Аварий захотел стать зятем сенатора Юлиса! — выпалил Прус.
— Наглец! — буквально взорвался Олкад, тут же понизив голос по требовательному жесту секретаря. — Да как он посмел?! За такое язык вырвать мало! Какой-то отпущенник…
Второй писец рудника "Щедрый куст" замолчал, не находя слов от возмущения.
— Без наглости Аварий не стал бы одним из богатейших людей Империи, — наставительно сказал собеседник. — А деньги нынче значат не меньше, чем знатное происхождение.
— Но господин Юлис, кажется, обещал Алтею трибуну Эмбуцу? — напомнил Олкад.
— Сенатор так ему и сказал, — кивнул секретарь. — Они долго спорили. В конце-концов Аварий согласился на любую другую невесту из рода Юлисов. Но, увы…
Рассказчик развёл руками.
— Их оказалось не так много… Точнее ещё одна, которая хоть как-то его устраивала.
— Куда катится мир! — не выдержал молодой человек. — Сын отпущенника ставит условия аристократам!!!
— Политика, сын мой, — печально вздохнул отец и продолжил. — Наш покровитель пытался уговорить Овия Юлиса Люца из таналийских Юлисов отдать за главного смотрителя имперских дорог его овдовевшую сестру, но тот даже слушать не захотел. Они едва не подрались!
Усмехнувшись, рассказчик опасливо глянул на плотно прикрытую дверь и перешёл на еле слышный шёпот:
— Овий кричал, что пусть лучше его сестра умрёт в одиночестве, чем станет женой старого лагира!
— Что? — вскинул брови сын. — Так Аварий сам… зад подставляет?
— Давно ходят слухи, — многозначительно кивнул отец. — Будто бы он не только любит мальчиков, но любит, чтобы они его любили. Возможно, будь Аварий достаточно родовит, Овий мог бы и согласиться. А так — сын отпущенника, да ещё и лагир…
Он поморщился.
— И теперь наш покровитель хочет отдать за него госпожу Юлису? — голос слушателя предательски дрогнул.
— Ну да! — рассмеялся секретарь. — Хвала богам, твоё письмо пришло очень вовремя. Тогда как раз император опять слёг, и сенатор не знал, как поступить? Кого из женихов выбрать: Авария или Эмбуца? Не спал, почти не ел, приносил жертвы. Выспрашивал астролога, но Боаз вертелся, как скользкий червь, и не говорил ничего определённого. Теперь понимаешь, почему наш покровитель отправил тебе письмо с голубем храма Питра? Он так обрадовался, что первый раз в жизни подарил мне кольцо со своей руки. Но я его приберёг для тебя…
Бодренько вскочив, Прус продолжил, шаря рукой на полке, заваленной свитками и стопками сшитых по углам листов папируса.