— Иначе я уйду! — пригрозил лекарь.
— Клянусь! — вскричала отпущенница, но под требовательным взглядом сурового собеседника выпалила, чётко проговаривая слова. — Клянусь Карелгом, бессмертным сыном Питра, сделать всё, чтобы моя покровительница, госпожа Ника Юлиса Террина, больше не обращалась к государыне, пока она сама её не позовёт.
— Хорошо, — милостиво кивнув, царедворец протянул руку, в которую женщина, всхлипывая и вытирая покрасневший нос, бережно вложила запечатанный восковой печатью свиток. — Можешь идти, я всё сделаю.
— Спасибо, господин Акций, — служанка торопливо поднялась и, не переставая кланяться, неуклюже поправила сползшую накидку. Чувствовалось, что управляться с этой деталью одежды ей явно в диковинку.
— Убери, — негромко распорядился врачеватель, передавая папирус ученику. Кивнув, тот молча спрятал его в корзину с плетёной крышкой.
В мастерской они первым делом ещё раз внимательно осмотрели закупленные травы. Разложив их по стеллажам, Крис отправился в сад за свежими листочками, а его наставник, отыскав на полках свитки с нужными рецептами, вспомнил о письме Юлисы.
Выбрав самый острый из своих ножей, он очень аккуратно срезал печать и углубился в чтение.
Через несколько минут придворный с удивлением понял, что послание написано неожиданно толково, что странно было ожидать от девушки, выросшей на краю земли среди глупых варваров.
Прояви государыня хоть каплю интереса к судьбе внучки казнённого сенатора, он бы, пожалуй, передал это письмо по назначению и, возможно, императрица попыталась бы помочь Юлисе.
Несмотря на опалу, Докэста Тарквина Домнита обладала достаточным влиянием, чтобы расторгнуть свадьбу племянницы какого-то регистора с сыном отпущенника, пусть и очень богатого.
Только врачеватель, успевший досконально изучить не только здоровье, но и характер главной пациентки, знал, что ничего подобного та делать не захочет и даже не даст себе труда сохранить в тайне бесхитростное послание Юлисы. А если о нем станет широко известно, Итур Септис Даум подобного позора своей племяннице не простит.
Акций испытал нешуточную досаду из-за того, что такая незаурядная девушка достанется развратнику, покрывшему своё имя позором из-за пристрастия к недостойным для мужчины удовольствиям.
Но единственное, что мог сделать царедворец, это уничтожить письмо, не допустив появления сплетен.
Внезапно он услышал стремительно приближавшийся шум. Топот множества ног по каменной лестнице, крики. И вот уже массивная дверь задрожала под крепкими кулаками.
— Открывайте, господин Акций! Скорее! Принц Вилит ранен, срочно нужна помощь!
Вскочив, лекарь на миг заметался, не зная, куда деть всё ещё зажатое в руках злополучное письмо, а в голове одна за другой вспыхивали тревожные мысли: "Покушение? Случайность? Упал?"
Сунув листок под разложенные на столе свитки, он бросился к двери, из-за которой, хвала богам, вроде бы донёсся голос принца.
Едва врачеватель отодвинул засов, в мастерскую ввалилась галдящая толпа во главе с Налием Героном Рисусом, аккуратно поддерживавшим младшего сына императора под левое плечо.
— Да какая там рана от тупого меча! — ворчал тот, морщась и бережно прижимая к груди согнутую в локте правую руку.
Осторожно подведя Вилита к лавке, Акций обратил внимание, что на нём поверх туники из плотного сукна одет лёгкий бронзовый панцирь.
Видимо, молодые люди фехтовали, и принц умудрился пропустить чей-то чересчур увесистый удар. Убедившись в отсутствии крови и в том, что несмотря на некоторую бледность, держится Вилит достаточно бодро, лекарь сурово оглядел сгрудившихся вокруг приятелей принца и дворцовых рабов, за спинами которых мелькала испуганная физиономия Арса Фогоса Супта — наставника сына императора в воинских искусствах.
— Нечего здесь стоять! Теперь я сам позабочусь о его высочестве, а вы можете идти. Хвала Пелксу, я обойдусь без вашей помощи.
— Со мной всё в порядке, друзья, — подтвердил принц, натужно улыбаясь. — Разве можно научиться владеть мечом, не набив себе шишек?
— Давайте, давайте! — обернувшись к спутникам, Герон стал легонько, но настойчиво оттеснять их к выходу.
Захлопнув дверь, он прислонился спиной к косяку, демонстративно скрестив на груди руки.
— Вам тоже нечего здесь делать, господин Герон, — сварливо проворчал врачеватель, осторожно касаясь кончиками пальцев предплечья Вилита.
— Я останусь, господин Акций, — упрямо возразил молодой человек. — Если уж мне не удалось уберечь его высочество…