Кроме шестнадцати женщин в одинаковых дурацких платьях, она разглядела двух обнажённых флейтисток. Сидевшая между ними на табуреточке, также ничем не прикрытая, третья музыкантша держала в руках небольшой барабанчик.
Непосредственные участницы церемонии бодренько, но без суеты выстроились полукругом напротив стола.
Хозяйка дома с венком из листьев на голове воздела руки к небу и громко, во весь голос запела:
Собравшиеся поддержали её дружно, но несколько вразнобой.
Опасаясь не попасть в такт, Ника предпочла беззвучно открывать рот, старательно запоминая слова. Ей всё же представилась возможность продемонстрировать свои вокальные способности, потому что гимн Великой богини надлежало исполнять трижды.
Едва хор отгремел в последний раз, девушка услышала жалобное блеяние. Две обнажённые рабыни волокли к столу отчаянно упиравшегося белого козлёнка.
Распорядительница заглянула животинке под хвост, после чего невольницы, повалив будущую жертву, ловко связали ей ноги и водрузили на стол.
Вновь запели флейты, а чуть позже к ним присоединился и барабан. Медленно раскачиваясь и поводя руками, участницы церемонии двинулись вокруг стола мелкими, короткими шажками.
Взяв со стола короткий бронзовый кинжал, хозяйка дома, запрокинув голову назад и простерев руки над блеющим и отчаянно трепыхавшимся козлёнком, заговорила, подвывая:
— О Великая мать всего сущего и сущая в каждой матери! Ты драгоценная жизнедарительница. В тебе всему начало и конец всего…
Она несла ещё что-то столь же пафосное, сколь и непонятное, но Ника уже не слушала, сосредоточившись на танце.
Барабанчик грохотал всё чаще, увеличивая темп. Подошвы сандалий всё сильнее ударяли по каменным плитам, порой не очень слаженно вплетаясь в мелодию музыкального сопровождения, а иногда вступая с ней в откровенный диссонанс.
Тем не менее, женщины, кажется, отдавались танцу самозабвенно, совершенно не обращая внимания на то и дело повторяющуюся несогласованность движений.
Попаданке такое исступление поначалу показалось странным и даже пугающим. Впрочем, учитывая то, что именно Великая богиня "отвечала" в том числе и за счастливое материнство, участниц церемонии вполне можно было понять.
Рождение детей являлось не просто главным, но едва ли не единственным занятием женщин, поскольку они по местным понятиям ни физически, ни умственно больше ни к чему неспособны.
Лишь родив мужу сына-наследника, супруга вправе рассчитывать на хоть какое-то уважение со стороны его родственников.
К многодетным матерям не только относятся с почтением в семье и обществе, они обладают и большими юридическими правами. Только после рождения третьего ребёнка женщина, вступившая в брак по радланским обычаям, выходит из-под опеки отца.
Кроме того, моральную мотивацию явно подстёгивала нежная, но в то же время требовательно-зовущая мелодия флейты, очень органично вписывавшийся в неё рокот барабана и вся таинственно-мистическая атмосфера церемонии.
Только Ника не могла себе позволить полностью отдаться во власть этого танца, не только из-за волнения, подозрительности, но ещё и из-за элементарного опасения на кого-нибудь налететь.
Плавно поводя руками и вместе со всеми двигаясь по кругу, она искренне недоумевала: как участницы сего действа ещё не сбились в "кучу-малу".
Между тем, закончив своё прочувственное обращение к Великой богине, распорядительница полоснула кинжалом по шее несчастного козлёнка, то ли преднамеренно, то ли случайно оросив своё лицо брызгами крови.
Одна из рабынь тут же поднесла к бьющей из рассечённой артерии струе сосуд для смешивания вина.
Всё это время остальные продолжали танцевать под учащавшийся ритм барабана.
Едва козлёнок перестал дёргаться, невольницы подняли его за задние ноги, выпуская остатки крови. И только когда из рассечённой шеи стали падать лишь редкие капли, хозяйка дома торжественно объявила:
— Всё сделано!
Тотчас замолчали барабан и флейты. Тяжело дыша, женщины вновь стали сходиться в группы.