— Где и погиб! — рявкнул Аттил. — Об этом все знают!
— Кроме Нера Фабула Ценсора! — огрызнулась Ника. — Иначе, зачем он явился со своими людьми в Канакерн, где продолжил искать моих родителей!
— Опять ложь! — вновь завопил ужасно недовольный бородач. — Фабул добрался только до Рифейских гор! Он убедился в смерти сына господина Госпула Юлиса Лура и вернулся в Радл, чтобы доложить императору!
— Я лишь повторяю то, что говорил отец! — отчеканила рассказчица. — А он ещё ни разу в жизни меня не обманывал!
— Ну, здесь легко установить истину, господин Аттил, — вступил в разговор Касс Юлис Митрор. — Достаточно посмотреть документы суда над заговорщиками.
— Это необходимо сделать как можно быстрее, господин Квант! — потребовал сенатор Аттил, потрясая указательным пальцем.
Меланхолично кивнув крючковатым носом, викесарий обратился к писцам:
— Укажите: к следующему заседанию затребовать в хранилище показания Нера Фабула Ценсора об аресте родственников сенатора Госпула Юлиса Лура.
Один из невольников принялся тут же царапать бронзовой палочкой по навощённой табличке.
Убедившись, что его распоряжение выполняется, старик, пожевав сухими губами, неожиданно изрёк:
— В те годы я служил квестором и принимал некоторое участие в расследовании заговора Китуна. Прошло уже много лет, но я прекрасно помню, что отряд Фабула вернулся в Радл последним. Он очень жалел, что так и не сумел найти сына сенатора Юлиса на Западном побережье.
По залу прокатился лёгкий шум. В коридоре кто-то хихикнул, но на него тут же зашикали. Аттил мрачно насупился, скрестив руки на груди.
Посчитав инцидент исчерпанным, Ника продолжила:
— Пока мама пряталась на съёмной квартире, отец, отчаявшись найти спасение у цивилизованных народов, решил скрыться где-нибудь очень далеко, у тех из варварских племён, что не отличаются особенной кровожадностью. Тогда один из мореходов — господин Картен предложил ему отправиться в Некуим. Земля та велика, а путь до неё известен далеко не каждому мореплавателю.
Она остановилась, переводя дух и как бы обозначая окончание первой части своего повествования.
— Из какого города или деревни ваш отец отправился через Рифейские горы, госпожа Юлиса? — поинтересовался незнакомый сенатор. — Где начинается та неизвестная тропа?
— Я не знаю, — равнодушно пожала плечами девушка. — Отец никогда не называл то место. После смерти мамы он вообще не любил говорить о том, что с ней связано. В том числе и об их бегстве из Империи.
— Так вы даже не знаете, где скрывались ваши родители перед тем, как оказаться в Канакерне? — тёмные брови собеседника чуть приподнялись, а в голосе прозвучала нескрываемая ирония. — Об этом ваш отец тоже ничего не говорил?
По залу прошелестел лёгкий смешок. Мельком глянув на дядюшку, Ника увидела, что тот тоже насупился.
— Ну, почему же? — усмехнулась она. — Рассказывал. Сначала они с мамой сбежали в Бенер, потом в Парину, что на границе пустыни. Из неё в Наракий. Название этих городов я запомнила хорошо.
Девушка перечислила ещё пять городов, где пытались найти спасение несчастные супруги.
— Разумеется, это не все места, где им приходилось останавливаться, — с сожалением вздохнула рассказчица. — Но остальные не сохранились в моей памяти. Очевидно, отец их редко упоминал.
— Что случилось с вашими родителями потом, госпожа Юлиса? — воспользовавшись молчанием коллег, спросил Касс Юлис Митрор.
Ника поведала набившую оскомину историю пребывания Лация Юлиса Агилиса и его жены среди аратачей, о тяжёлой жизни в диких лесах, о их тоске по родине, о смерти матери и безутешном горе отца.
— Да это просто очевидное враньё! — взорвался Аттил. — Разве можно поверить в то, что радланский аристократ, представитель славного рода, подарившего Радлу таких отважных героев, как Генерал Крус Юлис Стукум, откажется трусом, выбравшим вместо схватки с преследователями и почётной смерти от меча бесконечное бегство, с последующим прозябанием среди дикарей в их грязных, пропахших дерьмом хижинах!
Последние слова бородач выкрикнул, гневно потрясая кулаками.
Сенаторы начали настороженно переглядываться. Толпа в коридоре глухо заволновалась. Брови Касса Юлиса Митрора озабоченно сошлись к переносице.
— Эта девка клевещет не только на сыновей Госпула Юлиса Лура, но на весь род младших лотийских Юлисов, и поэтому должна быть наказана!