— Не показывайте нам лишний раз своё невежество! — презрительно скривился сосед Аттила. — Тогда люди знали, что враги рано или поздно уйдут и…
— А моя мать знала, что справедливость восторжествует! — резко оборвала его ораторша. — И она не виновата, что это случилось для неё слишком поздно. Мои благородные родители стойко перенесли все ниспосланные судьбой испытания. И упрекать моего отца в трусости может только… очень недалёкий человек!
— Как можно позволять этой нахалке так разговаривать с мужчиной, да ещё и представителем власти!? — лицо собеседника от злости стремительно бурело и стало походить цветом на варёную свёклу. — Если вы, господин Квант, не заставите наглую девку заткнуться, я сделаю это сам!
Видимо, не на шутку разозлившись, он попытался выбраться со своего места, чтобы спуститься на площадку и примерно наказать грубиянку. Однако сосед крепко схвати его за руку, что-то прошептав себе под нос.
— Спокойнее, господин Валер, спокойнее, — викесарий поднял тощую высохшую руку, напоминающую куриную лапку. — Садитесь, а вы, госпожа Юлиса…
Старик гневно сверкнул глазами из-под сурово сведённых к переносице бровей.
— Не забывайтесь, где находитесь и с кем говорите! Ещё раз позволите себе подобное вызывающее поведение, и мы не станем вас слушать. Вам ясно?
— Да, господин Квант, — мысленно переводя дух, Ника поклонилась. — Прошу простить мою несдержанность, господа Сенат. Я признаю свою ошибку и обещаю больше не позволять себе лишнего.
Несмотря на грозное предупреждение и суровый вид, девушке показалось, что в голосе собеседника прозвучали нотки одобрения. Но, видимо, это заметила только она, потому что крайне недовольная физиономия дядюшки не предвещала племяннице ничего хорошего, а демонстративно скрещённые на груди руки только усиливали тревожные ожидания.
— Доброе имя господин Госпула Юлиса Лура восстановлено уже двенадцать лет назад, — вкрадчиво проговорил сенатор, сидевший на скамье позади викесария. — Почему же вы вернулись только сейчас?
Ника обстоятельно поведала о тот, как после смерти матери убитый горем отец перестал интересоваться новостями из Империи и только после вещего сна попросил своего друга выяснить судьбу оставшихся в Радле родственников.
— Вернувшись на следующий год, господин Картен рассказал, что негодяя, оклеветавшего Госпула Юлиса Лура, казнили, и сенатор с сыновьями оправдан. К сожалению, отец к тому времени настолько отчаялся, что просто не поверил хорошим новостям и дал задание мореходу перепроверить всё ещё раз. Один из торговых партнёров господина Картена, посещая столицу, зашёл в здание Сената, и ему показали выбитое на стене имя моего деда. Только после этого отец поверил.
— И почему же он не вернулся на родину, о которой так мечтал? — не давая ей закончить, насмешливо фыркнул Аттил.
— Он посчитал себя слишком старым для такого долгого и тяжёлого путешествия, — разъяснила девушка, и предвосхищая уже ставший привычным вопрос, добавила. — Я долго отказывалась плыть одна, умоляя отца позволить мне остаться, чтобы скрасить остатки его дней. Но он приказал мне отправиться в Радл, и я не смогла ослушаться.
Вытащив из-за тоненького пояса чистенький белый платочек, Ника торопливо промокнула заблестевшие глаза.
— Неужели вы и теперь не видите, что она просто морочит нам головы?! — вновь возопил скандальный сосед Аттила.
— Почему вы так решили, господин Валер? — с какой-то странной усмешкой поинтересовался сенатор с выпирающим брюшком.
— Вы бы сами, господин Фабий, рискнёте отправить свою дочь одну на корабле, полном разнузданных матросов? — вопросом на вопрос ответил тот, и не дожидаясь ответа с жаром продолжил. — И не один радланский отец, дорожащий честью своей дочери так не поступит. Не мог этого сделать и Лаций Юлис Агилис! Вот почему я утверждаю, что перед нами самозванка, подлая мошенница, обманом пробравшаяся в семью уважаемого господина Септиса!
И вновь, как уже случалось совсем недавно, девушка с тревогой заметила, как, слушая эту ахинею, важно кивают "народные избранники", а из глубины коридора явственно донёсся тихий одобрительный шепоток.
— Что вы на это скажете, госпожа Юлиса? — недобро усмехаясь, поинтересовался викесарий.
— Мой отец говорил, что у каждого настоящего мужчины обязательно есть враги, — медленно, словно шагая по тонкому льду, пробормотала Ника, приписав Наставнику вольную переделку высказывания Тита Турия Плавста из его "Записок наблюдателя". — И друзья, всегда готовые прийти на помощь в самый трудный час, прикрыть в бою и не предать даже под угрозой смерти.