— Сенаторы принадлежат к не менее знатным родам, — чуть сбавил обороты дядюшка, видимо, сыграло свою роль впитанное с молоком матери почтение к аристократам.
— Так я же им ничего плохого не сказала, господин Септис, — робко напомнила племянница.
— Но как вы с ними разговаривали!? — вскричал собеседник, явно накручивая себя. — Грубо, без малейшего почтения к возрасту и общественному положению! Забыли, кто был перед вами?! Что теперь люди подумают о вас и о нас!?
Чтобы не разреветься от унижения, Нике пришлось крепко прикусить нижнюю губу, но слёзы всё равно бежали по щекам, оставляя на коже мокрые, противные дорожки.
— А что вы там наплели принцу? — продолжал отчитывать её регистор Трениума. — С чего вы решили, что справитесь с имением, а не угробите его, окончательно пустив по ветру родовое поместье младших лотийских Юлисов? Умение читать и писать ещё не значит способность хозяйствовать на земле!
— Эти слова предназначались только Вилиту! — с дрожью в голосе выпалила девушка. — Мне показалось полезным, если все подумают, будто я сама собираюсь владеть Домилюсом, по крайней мере на первых порах. Чтобы никто не говорил, что вы с господином Юлисом для господина Авария стараетесь!
— Вот как! — озадаченно вскинул брови дядюшка.
— Принц и его приятели не будут молчать о нашем разговоре, — постепенно беря себя в руки, продолжила племянница. — Вот пусть и думают, что вы пока ещё не хотите выдавать меня замуж.
— А я, признаться, поверил, — хмыкнул собеседник. — Решил, будто вы с ума сошли.
И пристально посмотрев на вздрагивавшую от с трудом сдерживаемых рыданий спутницу, добавил:
— Да, о вашей свадьбе лучше помалкивать до разрешения вопроса с имением. Аттил предлагал вообще вам его не возвращать, ссылаясь на то, что тот закон принимался в чрезвычайных обстоятельствах. Тогда шла война, а сейчас мы живём в процветающей Империи, где женщины занимают своё, отведённое богами, место и находятся под защитой мужчин. И ещё он говорил, что имение всё равно достанется не внучке Госпула Юлиса Лура, а её мужу. Кое-кто из сенаторов его поддержал. Хвала богам, большинство всё же чтит наши законы. Вот и решили пока отправить письмо в Канакерн. Наверное, Аттил рассчитывает за это время уговорить или как-то по-другому повлиять на колеблющихся. И я думаю, если станет известно о вашем браке с Аварием, сторонников у него прибавится, и имение вам не отдадут, что бы там не написали консулы Канакерна.
— Вот об этом я и хотела с вами поговорить, господин Септис, — Ника достала платочек, ужасно довольная тем, что судьба вновь предоставила ей хоть какую-то отсрочку.
— А что такое, госпожа Юлиса? — нахмурился регистор Трениума.
— Западное побережье далеко, — вытерла та покрасневший нос. — Я боюсь, кто-то может попытаться подделать письма консулов.
— Не переживайте, такого не случится, — категорично заявил собеседник. — Правда рано или поздно выяснится, в наказание за подобный подлог очень серьёзное. Для сенатора — пожизненная ссылка, для прочих — каторга или смерть на колу.
— И всё-таки, господин Септис, было бы лучше, если бы вы с господином Юлисом послали своих людей в Канакерн, — с нажимом проговорила девушка. — Пусть они встретятся с господином Картеном, другими консулами; возьмут с них письменные расписки о том: кто я такая, и откуда взялась. А главное — заверят их в храме Нутпена.
— Ваши страхи совершенно безосновательны, — недовольно проворчал дядюшка. — Как ни любит Сцип Аттил брата, своё положение ему дороже. А посылать людей в такую даль я не буду.
— Воля ваша, господин Септис, — раздражённо дёрнула плечом племянница. — Только Аттил с братцем могут провернуть всё это через посредников. Тогда точно никто концов не найдёт.
— Успокойтесь, ничего подобного не случится! — с апломбом заявил регистор Трениума. — Уж поверьте. Я лучше вас разбираюсь в политике. Примерно через месяц, может, чуть позже, придёт ответ из Канакерна, и вопрос с Домилюсом будет решён в нашу пользу.
Мужчина жёстко усмехнулся.
— Если, конечно, вы будете вести себя прилично, а не так, как в Сенате. И не станете где попало повторять ту чушь, что несли его высочеству.
— Господин Септис, — она тщательно сложила мокрый платочек. — Тогда, быть может, мне стоит пока вернуться в имение? Боюсь, что если при мне вновь начнут оскорблять отца, я могу не сдержаться. Нас с госпожой Септисой уже ждут в гости. Возможно, стоит объявить, что после вызова в Сенат мне стало плохо, и вы отправили меня за город поправлять здоровье?