— Тебе надо кое-что написать. Только постарайся изменить почерк.
— Ой, а это как, госпожа? — растерянно захлопала ресницами Риата Лация.
— Ну…, — покровительница замялась. — Так, чтобы буквы выглядели не так, как ты их обычно пишешь. По-другому.
— Ах, вон в чём дело, — усмехнулась служанка. — Сделаю, госпожа. А что писать?
Секунду помедлив, Ника чётко продекламировала:
"Очень рада получить ваше письмо. К сожалению, обстоятельства складываются так, что мне придётся на какое-то время покинуть Радл. Я готова встретиться с вами сразу после возвращения. Если вы, конечно, не сможете отыскать меня за городом".
"Вряд ли субтильный племянник Авария рискнёт выбраться из столицы, — с иронией подумала девушка. — Но надо же показать, как сильно я заинтересована в нашем разговоре".
— А подпись? — прервала её размышления отпущенница.
— Ничего не пиши, — подумав, решила покровительница. — Это всё-таки тайное послание, а не письмо. Валий — не дурак, сам догадается.
— Поняла, госпожа, — многозначительно поджала губы Риата Лация.
— А я тут постою, — вздохнула Ника, глядя на внутренний дворик через узкую щель. — Прослежу, чтобы нам никто не мешал.
Оглядев чёткие, ровные строчки, она не нашла к чему придраться. Почерк аккуратный, явно женский, но точно не её.
Аккуратно свернув полоску в тугой цилиндрик, девушка протянула его служанке.
— Вот, отдашь носильщику. Пусть передаст Ину Валию. Только будь осторожна. Смотри, чтобы никто ничего не заметил.
— Понимаю, госпожа, — заверила отпущенница. — Не беспокойтесь.
— И ещё, — покровительница достала из кошелька несколько монет.
— Две возьмёшь себе и две отдашь рабу.
— Ой, госпожа, да ему, наверное, господин Валий уже заплатил, — досадливо скривилась Риата Лация.
— Ну откуда у этого парнишки много денег? — укоризненно покачала головой Ника. — Сама же видела, как он одевается и у кого учится. А людей, которые нам помогают, надо благодарить. Всех, даже чужих рабов. Поняла?
— Как прикажете, госпожа, — скорчив постную рожицу, поклонилась служанка.
Перед сном она отчиталась о том, как передала записку и деньги.
— Только этот мерзавец, госпожа, сказал, что ему, видите ли, мало, — шипела в темноте рассерженной кошкой отпущенница. — Говорит: "Меньше чем за четыре обола ничего передавать не стану".
Она скорбно вздохнула.
— Пришлось ему всё отдать.
Покровительница не знала: прикарманила ли деньги сама Риата Лация, или же носильщик и в самом деле оказался настолько наглым вымогателем? Но в любом случае компенсировать финансовые потери служанке в данном случае она не собиралась.
Будучи чрезвычайно занятым человеком, регистор Трениума в этот раз с племянницей в имение не поехал, отправив с ней трёх доверенных коскидов в качестве охраны и сопровождения.
Примерно через пару часов после того, как путники покинули Радл, небо стало затягиваться тучами, а в поместье они въехали уже под грохот крупных капель по крыше фургона.
При виде гостьи пухлое лицо Фрона Беста растянулось в широченной масляной улыбке, однако узенькие глазки смотрели остро и настороженно.
Только прочитав переданное Минуцем послание господина Септиса, управитель, кажется, немного успокоился и приказал рабам перенести вещи госпожи Юлисы в уже знакомую спальню.
Пристально наблюдавшая за ним девушка подумала, что регистор Трениума, приказав прислать в столицу повозку, видимо, не счёл нужным разъяснить своему верному отпущеннику: кому и зачем та предназначена? Поэтому, увидев Нику, толстяк мог решить, что она чем-то вызвала гнев дядюшки, а тот отослал её с глаз долой. Теперь же, выяснив в чём дело, Бест вновь стал вежлив, предупредителен и даже подобострастен.
Дождь, монотонно падавший следующие два дня, запер в доме не только племянницу Итура Септиса Даума, но и его коскидов, которым тоже не хотелось тащиться в Радл по такой сырой погоде.
Только на третий день, когда небо очистилось, они наконец-то смогли покинуть поместье, а девушка отправилась к знакомому озерку.
Большая часть лощинки густо заросла высокой, ярко-зелёной травой, и только в самой верхней её части, возле покрытых пышной листвой кустов оставалась небольшая площадка с более-менее редкой растительностью. Однако Нике показалось, что для полноценных занятий гимнастикой и танцами места всё-таки маловато.
Пришлось возвращаться в усадьбу и просить у Беста серп. Риата Лация не высказала большого восторга по поводу того, что ей пришлось, ползая на корточках, неловко срезать траву, однако и от демонстрации возмущения так же благоразумно воздержалась. Тем более, что покровительница помогала ей по мере сил, сгребая срезанные стебли в пучки и утаскивая их в заросли.