Мать крайне редко ссорилась с младшим сыном, поэтому даже столь незначительный обмен колкостями изрядно озадачил хранителя её здоровья.
Аккуратно придерживая накрытый плащом поднос, он низко поклонился.
— Здравствуйте, ваше высочество.
Встрепенувшись так, словно только что заметил лекаря, принц замедлил шаг, взглянув на него с каким-то странным выражением лица. Внезапно плотно сжатые в куриную гузку губы молодого человека растянулись в довольной улыбке.
— Здравствуйте, господин Акций! Я смотрю, вы что-то принесли её величеству?
— Да, ваше высочество, — ещё раз поклонился врачеватель. — Государыне следует принять лекарство.
— Ну, тогда идите, — усмехнулся юноша. — Сейчас самое время.
— О чём вы, ваше высочество? — растерянно пролепетал царедворец, весьма озадаченный и встревоженный подобным заявлением.
Но Вилит, демонстративно игнорируя вопрос, уже скрылся за поворотом зелёной ограды.
Оглянувшись, Акций обратил внимание на то, что Пульчита куда-то исчезла. Верная рабыня уже стояла возле госпожи.
Щёки Докэсты Тарквины Домниты слегка раскраснелись, подведённые глаза метали молнии, а крылья красивого прямого носа раздувались от охватившего женщину волнения.
— Прошу простить меня, ваше величество, — вкрадчиво произнёс хранитель её здоровья, убирая платочек с серебряного стаканчика. — Вам необходимо принять снадобье "Сияние Артеды" от болей в правом боку.
— Что такое? — вскинула чёрные брови императрица, но тут же вспомнила. — Ах да. С этим мальчишкой забудешь обо всём на свете. А бок меня опять беспокоит.
Сочувственно кивая головой, врачеватель с поклоном протянул поднос.
— Ну почему у всех твоих снадобий такой отвратительный вкус? — морщась, проворчала государыня, возвращая стакан на место.
— Наверное, потому, ваше величество, что всё по-настоящему полезное редко доставляет человеку удовольствие, — попытался сострить придворный.
— Ах, оставьте эти глупые выдумки либрийских философов, господин Акций! — не приняла его шутливого тона собеседница.
Лицо её вдруг как-то сразу осунулось и постарело, чётче обозначились в уголках глаз предательские морщинки, спина ссутулилась, а из груди вырвался горестный вздох.
Лекарь видел, что его царственная пациентка чем-то очень сильно расстроена, но не решился расспрашивать, терпеливо дожидаясь, когда та заговорит сама.
— Я уже и не знаю, правильно ли поступила, послушавшись вашего совета, господин Акций, — совершенно неожиданно для него заявила государыня.
— А что случилось, ваше величество? — моментально насторожился царедворец, лихорадочно соображая, о каком из его советов вообще идёт речь.
— Разве не вы предложили дать Вилиту самому выбрать себе невесту? — очень нехорошо сощурившись, законная супруга Константа Великого зло глянула на врачевателя, мельком успевшего подумать: "Вообще-то я говорил не совсем так".
Однако понимая, что возражать женщине, а тем более императрице, совершенно бесполезно и отнюдь не безопасно, он почтительно поклонился.
— Мои слова и действия всегда продиктованы исключительно заботой о вашем здоровье.
Возмущённо фыркнув, собеседница с шумом вздохнула, явно намереваясь ответить нечто весьма нелицеприятное на утверждение врачевателя, но тот, торопливо и беззастенчиво опередив её, продолжил:
— Ещё величайшие мудрецы древности заметили, что некоторые недуги могут возникать от сильных огорчений, а мир в семье благотворно влияет на самочувствие супругов.
— Да какая семья, глупец!? — рявкнула Докэста Тарквина Домнита. — Ты вообще думаешь, о чём говоришь?!
— Прежде всего о ваших взаимоотношениях с государем, ваше величество, — нимало не смущаясь, заявил царедворец. — Его величество не просто посетил Цветочный дворец, но и поинтересовался вашим мнением по очень важному не только для императорской семьи, но и для всего государства, вопросу.
— Это так, — кивком подтвердила женщина, продолжая с нарастающим вниманием слушать своего любовника.