Девушка машинально вытерла тыльной стороной ладони покрытый испариной лоб, потом посмотрела на сжимавшую кинжал руку, до предплечья покрытую чужой, уже начинавшей запекаться кровью.
Внезапно мир поплыл перед глазами. Нику замутило, с металлическим звоном упал из ослабевших пальцев нож, и чтобы не упасть, пришлось ухватиться за тележку. Там лежали далеко не первые её жертвы. Попаданке уже приходилось убивать людей. Вот только привыкнуть к этому она всё ещё не могла, да и не собиралась.
Шумно вздохнув, девушка заставила себя оглядеться по сторонам. Далеко впереди переваливал через холм хвост какого-то обоза, а позади дорога оставалась пустынной вообще на протяжении не менее пяти километров. Она подняла клинок, бессознательно вытерла его пучком соломы с тележки и вернула на место. Затем так же "на автомате" с абсолютно пустой головой осмотрела повозку, без труда обнаружив свой завёрнутый в накидку длинный кинжал, лежавший возле одного из бандитов.
Прямо перед глазами пролетела большая зелёная муха. Множество её сестёр и приятельниц уже сновали по неподвижным телам незадачливых людокрадов, деловито заползая во рты, носы, уши.
"Сколько же времени прошло? — встрепенулась Ника, отступая от смердевшей кровью и смертью телеги. — Сматываться надо… Только куда?".
Ещё раз оглядевшись по сторонам, она с удивлением обнаружила вполне знакомый пейзаж, который приходилось видеть всякий раз при путешествии из Радла в имение Септисов и обратно.
"Поеду назад в имение, — после недолгого колебания определилась девушка. — Всё равно больше некуда. А Бесту скажу, что людокрады напали. По сути так оно и есть. Ах Риата, Риата…"
И Ника, никого не стесняясь, в голос заревела, размазывая по лицу кровь и слёзы, не замечая, как соль от них разъедает порезы на ладонях. В душе опять воцарилась, казалось бы, уже давно забытая звенящая пустота. Как и два года назад, она вновь оказалась совершенно одна в чужом, равнодушно-враждебном мире. Только теперь вокруг расстилались не дикие леса Некуима, а Великая равнина Радланской империи, цивилизованной и от того гораздо более опасной.
"Её обязательно надо найти, — отчаянно пытаясь успокоиться, думала девушка. — И похоронить со всеми здешними обрядами, а не просто закопать как рабыню. Памятник поставить, чтобы было куда прийти…"
В очередной раз вытерев слезы и оглядевшись, она поняла, что поворот к усадьбе Септисов находится впереди, а не сзади. Очевидно, дорога, ведущая к святилищу Фелои, расположена ближе к Радлу, чем поместье регистора Трениума.
Внезапно и до этого уже нервничавший ослик, видимо, испугавшись её плача, рванулся вперёд, явно намереваясь оказаться как можно дальше от этого нехорошего места.
— Куда?! — рявкнула моментально пришедшая в себя Ника, хватаясь за свисавший до земли повод. — А ну стой!
Тут она сообразила, что свой рассказ о похищении стоит чем-то подкрепить, а то здесь не очень-то верят на слово. Вот пусть тела этих мерзавцев и послужат бесспорным доказательством её правоты. Значит, их надо захватить с собой, вот только демонстрировать этот страшный груз тем, кто ненароком встретится ей по дроге, не стоит.
Забравшись на повозку, девушка отвязала верёвку, крепившую другой край циновки, и откинув его на сторону, уложила убитых людокрадов, предварительно подобрав свой кошелёк, выпавший из-за пазухи молодого, затем вернула полог на место.
— Не хватай чужого, урод, — пробурчала она, беря под уздцы всё ещё фыркавшего ослика и разворачивая телегу. — Давай, давай, шевели копытами.
Хорошо, что в Империи делают широкие дороги, иначе Ника в её теперешнем состоянии наверняка свалила бы своё средство передвижения куда-нибудь под откос.
— Ну уж вот вам батман! — зло ощерившись, шипела бывшая пленница, шлёпая подошвами сандалий по камням и буквально волоча за собой не горевшего желанием хотя бы немного поторопиться ишака. — Всё равно выживу! И замуж за этого старого урода не пойду! Не вышло с Птахубисом, придётся самой предсказания выдумывать. Мне теперь такой сон приснится, что у родичей уши в трубку свернутся. Будет вам "Кошмар на улице Вязов"! А если и это не проймёт — сбегу и дождусь, пока Аварий ласты склеит! Только одной тяжело будет…
Мысли вновь вернулись к постигшей её потере. Девушка почувствовала, как сердце сжал холодный, каменный кулак. К горлу подкатил ком, а глаза защипало от слёз, готовых вновь хлынуть на перепачканные щёки. За то время, что она прожила рядом с Риатой, эта женщина стала для неё единственным близким человеком, настоящим другом. И пусть попаданка не доверяла бывшей рабыне всех своих секретов, да и любвеобильность отпущенницы порой изрядно доставало, Ника чувствовала, что с со смертью служанки умерла часть её самой.