— А что ты чувствовала?
— Не знаю. Мне трудно разумно мыслить в твоем присутствии.
Трудно дышать. Трудно сопротивляться твоему обаянию.
— Хорошо. Иди домой и подумай. Ты знаешь, где меня найти.
— И это все?
— А что же еще?
— Я хочу, чтобы ты понял, как мне тяжело! — она почти выкрикнула эти слова.
Его взгляд совершил медленное путешествие по телу Брук, и она почувствовала, как ее начинает охватывать возбуждение.
— Тебе повезло, что у меня сломана нога, — вместо ответа сказал Джед. — Иначе через две минуты мы бы уже занимались любовью прямо здесь.
Ее бросило в жар — частично от смущения, а частично от волнующей картины, мгновенно возникшей в голове.
— Идите спать, доктор Грейнджер, — сказала она излишне резко, пытаясь скрыть свое состояние.
— В одиночестве? — продолжал он дразнить ее.
— Да.
— Ты ранишь меня в самое сердце!
Она была уже готова зацеловать его до смерти.
— Привыкайте. Это мой стиль.
— Мне нравится и твой стиль, и все остальное. Итак, до понедельника? — его голос звучал так уверенно, как будто она уже согласилась прийти.
— Я же сказала, что подумаю.
Джед потер рукой подбородок.
— Я надеюсь, ты вернешься. Во вторник мне снимают гипс. Я хотел бы как следует помыться перед этим. Надоело обтираться губкой. Ты могла бы мне помочь.
Брук зябко обхватила себя руками. Но прохладный вечер был здесь явно ни при чем. Ее бросило в дрожь при мысли, что она будет помогать Джеду принимать ванну. Он прав, ему нельзя слишком сильно мочить гипс. И, учитывая, что полноценно он мог пользоваться только одной рукой, принятие ванны может стать проблемой. Ее помощь необходима.
— У вас есть здесь душ? — сделала она последнюю попытку отвертеться от участия в процедуре.
— Нет. Только старая ванна.
— А в вашем городском доме?
— Да, там есть. Но я предпочитаю оставаться здесь.
Глупо, подумала Брук. Пытаясь спрятаться от воспоминаний на ферме, он только продляет пытку. И лишает себя возможности как следует помыться.
Ей стало грустно: доктор Грейнджер, светило кардиохирургии, не в состоянии самостоятельно принять ванну! Хотя она никогда не чувствовала от него неприятного запаха. Наоборот, вокруг него всегда едва заметно витал аромат хорошего одеколона.
Но если она согласится, ей придется увидеть его оголенным. Нет! Ни за что на свете!
— Я думаю, что смогу помочь вам принять ванну.
Неужели она действительно сказала это?
Он тоже выглядел удивленным.
— Учти, тебе будет нелегко. Ты такая маленькая, а я такой тяжелый…
Отгоняя навязчивое видение обнаженного Джеда Грейнджера в ванне, она произнесла:
— Поверьте, я гораздо сильнее, чем кажусь. Особенно учитывая мою работу. Но меня беспокоит совсем не это.
На его лице медленно проступила улыбка.
— А о чем ты беспокоишься, Брук? Обо мне? Обещаю быть хорошим.
Их представления о хорошем и плохом кардинально различались.
— Именно это меня и беспокоит.
— Ты не должна бояться меня, Брук. Я никогда не обижу тебя.
Джед говорил мягким хрипловатым голосом, но Брук не поверила ему. Она прекрасно знала, что он может причинить ей боль — даже сам не подозревая об этом.
Брук молча развернулась и направилась к машине, с ужасом понимая, что, если он еще раз предложит ей зайти в дом, она согласится, не раздумывая. Ему хватит одной улыбки, одного слова, чтобы она забыла о здравом смысле. Рассудительная Брук Левис превратится в клубок женских инстинктов. Если не будет осторожна.
Ей нужно как следует подумать о том, что может произойти. Стоит ли допускать в их отношения интимность? Стоит ли рисковать работой ради безумно сексуального доктора Грейнджера? Но самое главное, равноценна ли возможность упасть в объятия Джеда риску разбить свое хрупкое сердце?
* * *Джед не пошел в постель. Вместо этого он растянулся на софе и принялся размышлять о Брук. О том, какое место она занимает в его жизни.
Наверное, она права, и им действительно нужно соблюдать дистанцию. Зачем ей такой, как он? Без карьеры, без четких планов на будущее. То, что его рука заживет и он сможет вернуться к работе хирурга, пока всего лишь смутная надежда на горизонте.
И что он вообще хочет от их отношений? Характер у него не самый простой. Впрочем, как и у отца. Тот был мастером устраивать окружающим веселую жизнь. Отец и мать жили вместе, только чтобы соблюсти приличия. Насколько Джед знал, они никогда не любили друг друга. По крайней мере, ему так казалось.
Родители гордились им. Особенно когда он получил степень доктора медицины. Еще бы, их единственный ребенок стал продолжателем династии. Врачом в третьем поколении.