— Это священник из Сан-Мартина.
— Новый, должно быть?…
— Hombre de bien! (Хороший человек!) — сказал Хозе Антонио, утвердительно кивнув головой.
Рауль замолчал.
Я стал наблюдать за этим hombre de bien и вскоре заметил, что он явился сюда вовсе не с целью поучения и спасения душ, но единственно ради черных глазок прелестной Хесуситы.
Было что-то плотоядное в его улыбке, когда он следил за движениями молодой девушки, но взгляд его сделался положительно страшен, когда ирландец Чэйн с галантностью принялся вертеться вокруг Хесуситы, оказывая ей разные мелкие услуги.
— Откуда явился padre? — шепотом спросил Рауль Хозе Антонио, сообразив что-то.
— Сегодня утром был в ringonada.
— В ringonada? — повторил Рауль, привскакивая со своего места.
— Да. Они направились к мосту. Эта шайка имела стычку с вашими и потеряла несколько человек.
— И он утром был в ringonada? Ого! В таком случае нам надо быть настороже, — бормотал француз как бы про себя.
— Пойдете от нас, держитесь стороной, авось, не встретитесь. Ваши уже дошли до Эль-Плана и готовятся атаковать Cerro Gordo; там сам Санта-Анна во главе двадцати тысяч человек…
Во время этой беседы монах беспокойно ерзал на стуле.
Вдруг он встал, пробормотав «buenas noches» и направился к выходу. В то же мгновение Линкольн, исподтишка наблюдавший за ним, вскочил и загородил дверь.
— Не угодно ли вам остаться? — спокойно, но решительно сказал он.
— Que cosa? (В чем дело?) — с видимой тревогой спросил священник.
— Вы не выйдете отсюда, пока мы здесь… Рауль, попроси у своего приятеля хорошей веревки, слышишь?
Падре лишь молча взглянул на хозяина не то с упреком, не то с угрозою. Бедный мексиканец растерялся. С одной стороны, он не хотел оскорбить священника, а с другой, боялся противоречить охотнику.
— Боб Линкольн никогда не нарушает обычаев гостеприимства, — снова заговорил охотник. — Но это случай исключительный. Глаза этого попа мне что-то не нравятся.
Рауль старался убедить охотника, что это мирный священник из соседнего села и друг Хозе Антонино. Боб все еще стоял в дверях в нерешительности. Только заметив, что я отношусь совершенно безучастно к происходившему в эту минуту вокруг меня (я задумался о чем-то), Линкольн выпустил священника.
— Смотри, Рауль, как бы худа не было! — проговорил он, снова садясь на свое место. — Советую не оставаться здесь ночевать. Как вы думаете, капитан?
— В чем дело, сержант?
— Да вот Рауль заставил меня выпустить этого монаха, а я уверен, что он натравит на нас своих. По-моему, надо скорее убраться отсюда.
Мы поужинали, выпили по чашке шоколада и уже хотели было проститься с нашими добрыми хозяевами, когда Хозе Антонио предложил нам выкурить по сигаре.
Это был большой соблазн, так как мы давно не курили.
Но не успели мы усесться вокруг огня и закурить наши puros, как Хесусита, выходившая за дверь, вбежала с криком:
— Papa, papa, hay gente fuera! (Папа, на дворе люди!) Действительно, за сквозными стенами хижины обрисовывались чьи-то фигуры.
Линкольн схватил ружье и подбежал к двери, крича:
— Говорил я вам, что быть беде!
Не давая себе труда отворить дверь, он всей своей тяжестью налег на легкую бамбуковую стену, которая с треском проломилась.
Мы хотели последовать за ним, когда вся хижина рухнула, засыпая нас досками, пальмовыми листьями и тростником… Мы слышали выстрел Линкольна, стон умирающего, залп из пистолетов и ружей, какие-то выкрики… Затем нас вытащили из-под развалин ранчо, поволокли в лес, привязали к деревьям и принялись осыпать пинками ног и ударами кулаков. Нас окружала толпа озверевших людей. Они кричали и дико хохотали, издеваясь над нашей беспомощностью. Среди них был и знакомый нам падре. Не подлежало никакому сомнению, что это он натравил на нас эту дикую шайку. Негодяй внимательно рассматривал каждого из нас; очевидно, он искал Линкольна, но охотника не было: он исчез к великому разочарованию падре.
Глава XLVIII
Падре Хараута
Из разговора разбойников можно было заключить, что мы попали в руки jarochos, шайки знаменитого бандита-священника Харауты.
— Черт возьми! — стонал Рауль. — Зачем я помешал Линкольну удержать этого монаха? Теперь не миновать нам петли. Должно быть, еще нет самого — только ждут его…
В это время послышался топот скачущей лошади. Вскоре показался мчавшийся во всю прыть всадник, направлявшийся прямо к нам.
— Вот и сам Хараута! — шепнул Рауль. — Если он меня узнает… Впрочем, не все ли равно теперь! Повесят нас всех, хуже ничего не будет…