Свист заставил девушку повернуть голову. На пеньке сидела женщина, состоящая целиком из плюща.
– Я чую чары, тонкие, словно снежная пороша. Ты одна из нас?
– Нет, – ответила Вэл, – я не фейри.
Женщина наклонила голову в легком поклоне.
– Постой. Мне нужна… – начала Вэл, но не знала, как договорить.
Ей нужна была доза. Ей было необходимо достать зелье, но она понятия не имела, есть ли у фейри название для него.
– Ты из лакомок? Бедняжка, как далеко ты забрела от празднеств! – Женщина из плюща прошла мимо Вэл, направляясь к мосту. – Я покажу тебе дорогу.
Вэл не поняла, о чем говорит женщина, но последовала за ней, потому что Лолли и Луис обманывали Дэйва у нее на глазах, а ей не хотелось это видеть, потому что мертвые глаза сотрудницы полиции словно следили за ней в темноте, и главным образом потому, что сейчас Вэл стремилась избавиться от боли. А на празднестве фейри она рассчитывала найти какой-нибудь способ облегчить страдания.
Женщина из плюща привела Вэл обратно к озеру, на террасу с резными стенами из птиц и ветвей и фонтаном в центре. Фейри, будто живая статуя из зелени, прошуршала по плиткам. С воды накатывался туман, серебристой дымкой повисая в воздухе и двигаясь дальше слишком стремительно, чтобы быть природным. У Вэл защипало кожу, но она слишком устала и наполнилась болью, чтобы что-то делать. Она только отшатнулась, когда туман выплеснулся, словно прилив, у темного берега.
Он опустился вокруг нее, теплый и тяжелый, окружив Вэл странным ароматом гниения и сладости. Музыка призраком скользнула по воздуху – звон колокольчиков, стон, пронзительные ноты флейты. Вэл неуверенно шла вперед, сопровождаемая завихрениями тумана. Совсем близко она услышала смех и повернулась. Местами туман отступил, и Вэл смотрела на совершенно иной пейзаж.
Терраса осталась на месте, но из камня выросли лозы, превратившиеся в необузданные вьющиеся растения, покрытые странными цветами и тонкими, как иголки, колючками. Птицы слетели со своих каменных гнезд, клевали налившийся виноград, свисающий с лестничных перил, и ссорились с пчелами размером с кулак из-за яблок, усеивавших причал.
А еще там появились фейри. Их было гораздо больше, чем, по мнению Вэл, могло выжить в городе, заполненном железом: фейри со странными глазами и острыми ушами, в юбках, сотканных из крапивы и таволги, в футболках и жилетах с вышитыми розами и вообще без всего, с блестевшей в лунном свете кожей. Вэл прошла мимо создания с ногами, которые оказались ветками, а лицо было вырезано из коры, мимо человечка, который разглядывал ее в театральный бинокль с линзами из голубого стекла, мимо мужчины с полосой шипов вдоль горбатой спины, от которого пахло сандаловым деревом. Каждое волшебное существо казалось ярким, как пляшущее пламя, и свободным, как ветер. В лунном свете их глаза горели жарко и пугающе, и Вэл почувствовала страх.
Вдоль берега озера были расстелены полотнища, затканные золотом и заваленные всевозможными деликатесами. Финики, айва и гранаты лежали на тарелках из сухих листьев, а рядом стояли графины с сапфировыми и яшмовыми винами. Бисквиты, обсыпанные поджаренными желудями, окружали насаженных на вертела голубей и чашки с густым сиропом. Рядом с ними высилась горка белых яблок Равуса: их красное нутро просвечивало сквозь бархатистую кожицу, обещая Вэл отдых от боли.
Она забыла свой страх.
Схватив яблоко, она вгрызлась в теплую, сладкую мякоть. Кусочек плода скользнул ей в горло, словно обрывок кровавого мяса. Борясь с тошнотой, она кусала еще и еще. Кожица яблока лопалась под ее острыми зубами, и сок тек по подбородку. Плод не действовал как наркотик, но лишил чувствительности ноги и руки и прогнал дрожь.
С чувством облегчения Вэл уселась у берега озера в тот момент, когда существо из мха и лишайника на секунду вынырнуло на поверхность с бьющейся во рту рыбой, а потом скрылось снова. Сытая и усталая, Вэл наблюдала за толпой. К своему изумлению, она заметила, что она здесь не единственная из людей. Девочка – совсем юная, наверняка еще школьница – положила голову на колени синей фейри с черными губами, которая вплетала ей в косички крошечные колокольчики и клевер. Мужчина в твидовом пиджаке, с седеющими волосами стоял на коленях рядом с зеленой девушкой с мокрыми волосами из мха. Два молодых человека ели дольки белых яблок с острия ножа и лизали лезвие, чтобы собрать весь сок.
Они и есть лакомки? Люди-рабы, готовые сделать что угодно ради крупинки наркотика, даже не представляющие, что можно вколоть его в вену или втянуть дым в нос. «Никогда, – сказала себе Вэл. – Никогда больше. Никогда. Никогда больше. Никогда. Никогда. Страна Никогда»: Ей совсем не нужно заставлять тени танцевать. Она не должна постоянно выбирать неправильный путь, радуясь, что она решает собственные проблемы. Какими бы неразумными ни были ее решения, они все равно не устраняют остальных трудностей.
Еще один фейри спустился по лестнице – половину его лица покрывал лиловый синяк, а кожа казалась рябой и местами пузырилась. Одно ухо и часть шеи были словно грубо вылеплены из глины. Когда он шел по террасе, часть фейри отошли от него подальше.
– Железная болезнь, – произнес кто-то.
Повернувшись, Вэл увидела одну из золотоволосых фейри из парка Вашингтон-сквер. Ноги у нее по-прежнему были босыми, но щиколотку обвивала нитка из ягод остролиста.
Вэл содрогнулась.
– Это выглядит, будто у него ожог.
– Некоторые говорят, что такое случится со всеми, если мы не останемся жить в парке или не вернемся туда, откуда пришли.
– Вас сюда изгнали?
Девушка-фейри кивнула.
– Один из моих возлюбленных был также возлюбленным знатного лорда. Тот решил, что не хочет делиться вниманием возлюбленного, и подстроил так, будто я украла штуку ткани. Это была волшебная материя, на которой ожившие рисунки показывают истории. Она очень дорогая, поэтому ткач придумал изощренное и суровое наказание. Мы с сестрами отправились в изгнание до тех пор, пока не докажем мою невиновность. А что ты?
Вэл наклонилась вперед, представляя себе великолепную ткань, и вопрос фейри застал ее врасплох.
– Наверное, можно сказать, что я тоже в изгнании, – пробормотала она, огляделась и спросила: – А здесь всегда так? Все изгнанники приходят сюда каждую ночь?
Фейри с волосами цвета меда рассмеялась.
– О да. Если пришлось остаться у Железнобоких, то можно хотя бы сюда приходить. Как будто ты снова при дворе. И конечно, здесь ловят сплетни.
Вэл улыбнулась.
– Какие сплетни?
Она снова вернулась к роли спутника и автоматически задавала вопросы, на которые собеседнику хотелось отвечать. Слова фейри заглушали ее собственные беспокойные мысли.
Девица ухмыльнулась.
– Ну, самая интересная сплетня – что королева Летнего Двора Силариаль здесь, в железном городе. Говорят, что она собирается разобраться с отравлениями. Похоже, Мабри – одна из изгнанных Высших – что-то знает. Все слышали, что они встречались.
Вэл впилась ногтями в ладонь. Не обвинила ли Мабри Равуса? Девушка вспомнила покинутое жилище Равуса внутри моста и нахмурилась.
– О, смотри! – прошептала фейри. – Вот она. Видишь, как все пятятся и притворяются, будто не умирают от желания попросить подтвердить слухи.
Вэл встала.
– Я ее спрошу.
Не дав фейри с медовыми волосами возразить, Вэл стала пробираться между волшебным народом. На Мабри было надето платье кремового цвета, а зелено-коричневые волосы она закрепила на макушке гребнем, сделанным из раковины. Он показался Вэл знакомым, но она не смогла вспомнить, где его видела.
– Красивый гребень, – сказала она, глядя на Мабри.
Мабри вынула его из прически, позволив волосам рассыпаться по спине, и адресовала Вэл широкую соблазнительную улыбку.
– Я тебя знаю. Ты служаночка, к которой привязался Равус. Возьми эту безделицу, если она тебе нравится. Может, у тебя для нее отрастут волосы.
Вэл молча провела пальцами по прохладной поверхности раковины и решила, что подарок, врученный с таким ехидством, не заслуживает благодарности.