Все утро она праздновала победу: служба безопасности в этом отеле была гораздо надежнее, так что теперь можно хотя бы не волноваться, что кто-нибудь сумеет пробраться в номер. Но радовалась она недолго — очень скоро Хейл собрался покинуть гостиницу.
— Нет, нет и нет! — возмутилась Элизабет. — Ты никуда не пойдешь!
— Эй, не надо строить из себя мою мамочку! — воскликнул Хейл.
— Ты согласился, что тебе нужен телохранитель. А теперь снова ведешь себя так же безответственно, как и раньше!
Хейл закусил губу.
— В общем, так: ты либо идешь со мной, либо остаешься. Но я иду в любом случае, ясно?
— Хейл, неужели ты не понимаешь, что эта женщина довольно хорошо тебя знает? Иначе откуда бы у нее была информация о том, что мы остановимся в Галвестоне? Откуда у нее адрес дома Чарли? Она знает тебя! Пожалуйста, останься в номере! Не выходи без лишней необходимости!
— Домашний арест? Еще чего! — Хейл двинулся к двери.
— Не говори глупостей, при чем здесь домашний арест? Что плохого в элементарных мерах предосторожности?
— Да все газеты писали, что я остановлюсь в Галвестоне, Лиз! — закричал Хейл. — Хватит сходить с ума! Я ухожу, мне пора! — Хейл громко хлопнул дверью.
Да что ж это такое?! Элизабет трясло от возмущения. Все, что ей сейчас было нужно, так это пара часов медитации, чтобы привести мысли и чувства в порядок, но необходимо было остановить этого самонадеянного безумца, и она бросилась вслед за Хейлом.
В роскошном лимузине, который подали к подъезду Хейл и Элизабет сели как можно дальше друг от друга. Элизабет не имела ни малейшего представления, куда они едут и зачем.
Лимузин въехал на территорию больничного комплекса и остановился в ряду машин «скорой помощи».
— Зачем мы здесь, Хейл? — спросила Элизабет.
— Сама увидишь.
Вывеска на дверях гласила: «Центральная детская больница штата Техас». У входа их ждали Лео и стайка взволнованно щебечущих медсестер.
Не меньше четырех часов Хейл и Элизабет ходили по больнице, заглядывая во все палаты, где певца восторженно встречали ребятишки. Кое-где Хейл пел, кое-где раздавал автографы или просто ободряюще улыбался и разговаривал с больными детьми. Все это время Элизабет не могла прийти в себя от удивления: да что же представлял собой Хейл на самом деле?
Разве она не успела довольно хорошо его изучить? Вроде бы успела, но нынешние события никак не вписывались в сложившуюся в ее голове картину. Она бы еще поняла, если бы каждый его шаг в больнице сопровождали журналисты с фото- и телекамерами. Тогда бы это была явная работа на имидж. Но в больницу они приехали втроем: Хейл, Лео и Элизабет.
Хейл легко находил общий язык с детьми. Оказалось, что он с блеском исполняет и смешные детские песенки. Он был совершенно искренен, никакой игры на публику! В конце даже Элизабет спела с ним за компанию: Хейл был таким добрым и искренним, что она просто не смогла удержаться!
Глаза Хейла сияли, казалось, он готов подарить искорку счастья каждому больному ребенку! Элизабет поняла, что недооценивала этого человека.
— Хейл, ты сегодня сделал действительно доброе дело для детей! — сказала она, когда лимузин повез их обратно в гостиницу.
— Не такое уж доброе, — ответил он, вытянувшись на широком сиденье и прикрыв глаза. — Добрым бы оно было, если бы я смог вылечить рак Джесси или помочь Майку снова ходить.
Элизабет поразила его реакция. Но еще больше она удивилась, когда Хейл продолжил:
— Надеюсь, ты сохранишь это в тайне. Не хочу, чтобы сюда нахлынули газетчики!
Элизабет изучающе взглянула на Хейла. Он по-прежнему сидел с закрытыми глазами, и лицо его выглядело уставшим, но даже сейчас его окружала удивительная аура.
— Зачем тебе это, Хейл?
— Странный вопрос. Во-первых, мне нравится общаться с детьми, а во-вторых… есть у меня один старый должок. — Хейл приоткрыл глаза. — В общем, нельзя, чтобы больные дети чувствовали себя никому не нужными.
— А что за… должок?
— Мой брат тяжело болел. И несмотря на то что мы тогда были очень бедны, врачи не бросили его на произвол судьбы.
— А я и не знала, что у тебя есть брат.
— Он любит держаться в тени.
Элизабет улыбнулась: нелегко, наверное, быть братом звезды такой величины, как Хейл Бриджес.
— Ты хорошо ладишь с детьми, Хейл, — искренне сказала она. — А у тебя самого дети есть?
— Насколько мне известно, пока нет, — весело ответил он.
— Я просто подумала, что, может быть, ты был женат… раньше. Я же, в сущности, ничего о тебе не знаю. — Ей представилась хорошая возможность узнать о Хейле Бриджесе, что называется, из первых рук, и она собиралась ею воспользоваться. — Скажи, а когда ты занялся музыкой?