- Прости, Александр, - сказал он, - я должен уйти. Не обижайся. Прошу тебя, передай Дубравке-княгине, что мы весьма сожалели, что не смогли дождаться восхождения луны лица её над этой палатою, где стало так темно без неё. Скажи ей, что я буду присылать для неё лучший кумыс от кобылиц своих. Прощай!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Отгремели свадебные торжества во Владимире. Призатих княжеский терем... Невский торопился с отъездом в Новгород. Неотложные государственные дела призывали его. Что-то опять замышляют на русских рубежах и немецкие и шведские рыцари.
Но прежде чем тронуться в дальний путь, нужно здесь, во Владимире, помочь брату Андрею свершить многие дела.
Александр Ярославич далеко за полночь засиделся в своём рабочем покое за свитками и донесениями со всех сторон Руси. Есть донесения даже из самой татарской Орды - и там у Александра сидят свои надёжные разведчики из числа враждебных Батыю татар...
На перстневом, безымянном пальце Александра сияет голубым пламенем крупный драгоценный камень. Шелестят свитки пергамента и мягкой берёсты с нацарапанными на ней письменами. В двух больших подсвечниках, справа и слева от огромного, чуть с наклоном письменного стола, покрытого красным сукном, горят шестерики восковых свечей. Они горят ярко и спокойно. Пламя не шелохнётся. За этим нарочно неусыпно следит тихо ступающий по ковру мальчик. Он светловолос, коротко острижен, но с чёлкой. На нём песочного цвета кафтан, обшитый золотой тесьмой, сафьяновые красивые сапожки. В руках у отрока так называемые съёмцы - ножницы-щипцы, чтобы снимать нагар со свечей. Время от времени он ими и орудует, бережно и бесшумно. Вот он стоит в тени (чтобы не мешать князю Александру), прислонился спиной к выступу изразцовой печи и бдительно смотрит за пламенем всех двенадцати свечей. Вот как будто фитилёк одной из свеч, нагорев, пошёл книзу чёрной закорючкой. У мальчика расширяются глаза. Он сперва застывает, как бы впадает в охотничью стойку. Ещё мгновение - и, став на цыпочки, закусив от напряжения губу, он начинает красться к нагоревшей свече...
Невский, хотя и погружён в свой труд, взглядывает на мальчугана, усмехается и покачивает головой. Затем вновь принимается за работу. Под рукою у Александра лежат две тупо заострённые нетолстые палочки: одна свинцовая, а другая костяная. Свинцовой палочкой князь делает значки и отметины на пергаменте - на выбеленной телячьей коже. А костяной палочкой он пишет на кусках размягчённой берёсты, выдавливая ею буквы.
Труд окончен... Александр Ярославич откидывается на спинку дубового кресла и смотрит устало на тяжёлую, тёмно-красного сукна завесу окон. Посреди неё начали уже обозначаться переплёты скрытых за нею оконниц. Светает. Александр Ярославич нахмурился.
Мальчик случайно заметил это, и рука его, уже занесённая над чёрным крючком нагара, так и застыла над свечкой: он испугался, что своей работой обеспокоил князя.
- Ничего, ничего, Настасьин, - успокаивает его Александр, мешая в голосе притворную строгость с шуткой, дабы ободрить своего маленького свечника.
Тот понимает это, улыбается и старательно снимает щипцами новую головку нагара.
- Поди-ка сюда! - приказывает ему князь.
Мальчуган так, со щипцами в руке, и подходит.
- Ещё, ещё подойди, - говорит Невский, видя его несмелость.
Гринька подступает поближе.
Невский созерцает его с большим удовлетворением.
- Да какой же ты у меня красивый, нарядный сделался, Настасьин! говорит князь. - Всех девушек поведёшь за собой.
Шутка Ярославича приводит Гриньку в большое смущение.
Александр кладёт свою сильную руку на его худенькое плечо и старается ободрить.
- Ну, млад месяц, как дела? - спрашивает князь. - Давненько мы с тобой не беседовали... Нравится тебе у меня, Настасьин?
- Ндравится, - отвечает Гринька и весело смотрит на князя.
Тут Невский решительно не знает, как ему продолжать дальнейший разговор: он что-то смущён. Кашлянул, слегка нахмурился и продолжал так:
- Пойми, млад месяц... Вот я покидаю Владимир: надо к новгородцам моим ехать опять. Думал о тебе: кто ты у меня? Не то мечник, не то свечник! - пошутил он. - Надо тебя на доброе дело поставить, и чтоб ты от него весь век свой сыт-питанен был! Так-то я думаю... А?
Гринька молчит.
Тогда Невский говорит уже более определённо и решительно:
- Вот что, Григорий: ты на коне ездить любишь?
Тот радостно кивает головой.
- Я так и думал. Радуйся: скоро поездишь вволю. На новую службу тебя ставлю.
У мальчика колесом грудь. "Вот оно, счастье-то, пришло! - думает он. - Везде с Невским самим буду ездить!.." И в воображении своём Гринька уже сжимает рукоять меча и кроит от плеча до седла врагов русской земли, летя на коне на выручку Невскому. "Спасибо тебе, Настасьин! - могучим голосом скажет ему тут же, на поле битвы, Александр Ярославич. - Когда бы не ты, млад месяц, одолели бы меня нынче поганые..."
Так мечтается мальчугану.
Но вот слышится настоящий голос Ярославича:
- Я уж поговорил о тебе с князем Андреем. Он берёт тебя к себе. Будешь служить по сокольничьему пути: целыми днями будешь на коне! Ну, служи князю своему верно, рачительно, как мне начинал служить...
Голос Невского дрогнул. Он и не думал, что ему так жаль будет расставаться с этим белобрысым мальчонкой.
Белизна пошла по лицу Гриньки. Он заплакал...
Больше всего на свете Невский боялся слёз - ребячьих и женских. Он растерялся.
- Вот те на! - вырвалось у него. - Настасьин?.. Ты чего же, не рад?
Мальчик, разбрызгивая слёзы, резко мотает головой.
- Да ведь и свой конь у тебя будет. Толково будешь служить, то князь Андрей Ярославич сокольничим тебя сделает!
Гринька приоткрывает один глаз - исподтишка вглядывается в лицо Невского.
- Я с тобой хочу!.. - протяжно гудит он сквозь слёзы и на всякий случай приготовляется зареветь.
Невский отмахивается от него:
- Да куда ж я тебя возьму с собою? В Новгород путь дальний, тяжкий. А ты мал ещё. Да и как тебя от матери увозить?
Увещания не действуют на Гриньку.
- Большой я, - упорно и насупясь возражает Настасьин. - А мать умерла в голодный год. Я у дяди жил. А он меня опять к Чернобаю отдаст. А нет так в куски пошлёт!