Джули решила попробовать заговорить с ним. А что ей еще оставалось делать?
– Я женщина белого человека, и я пришла забрать его домой. Вы должны его отпустить!
Она почувствовала себя глупо, сообразив, что он ровным счетом ничего не понимает. Сюджин рассказывала, что он не говорит по-английски, а она не знала ни единого слова на языке чирикауа. Оставалось только надеяться, что он сможет догадаться… Джули была так взволнована, что едва расслышала позади себя голос.
– Я переведу, если Кочиз захочет.
Она резко обернулась и увидела индейца, который стоял рядом и смотрел на нее с… с чем? С жалостью? Это поставило ее в тупик. Кто он? Он ответил, словно мог читать ее мысли:
– Я Темный Бизон. Я спрошу Кочиза, захочет ли он поговорить с тобой.
Он сказал несколько слов своему вождю, который одобрительно кивнул в ответ. Тогда Темный Бизон стал переводить.
Голосом, который показался Джули удивительно спокойным и доброжелательным, Кочиз что-то сказал Темному Бизону, а тот, в свою очередь, перевел Джули:
– Кочиз говорит, что ты – богиня, столь же прекрасная, сколь и добрая, сияющая, как золотое солнце, и белая, как холодная серебристая луна. Он просит, чтобы ты рассказала ему, как нашла к нам дорогу, и почему рисковала своей жизнью, придя сюда.
– Скажи ему – моя любовь к моему мужчине, вашему белому пленнику, так велика, что я не боюсь смерти.
Темный Бизон перевел, и пока он говорил, Кочиз внимательно слушал. Когда Темный Бизон закончил, вождь снова взглянул на Джули. Она торопливо попросила:
– Скажи ему, что он должен позволить уйти белому пленнику. Он принадлежит своему народу, как и он, – кивнула она в сторону Кочиза, – своему племени.
Сказав это, Джули решительно взглянула прямо в глаза Кочизу, с нетерпением ожидая его ответа.
Так они и стояли друг против друга, индейский воин и белая девушка, глядя друг другу в глаза, казалось, целую вечность. Наконец Кочиз произнес несколько слов. Темный Бизон дождался поощрительного кивка вождя и перевел.
– Кочиз говорит, – медленно сказал он, – что твой мужчина имеет право претендовать на тебя из-за твоей любви к нему. Но раз ты пришла сюда, на тебя может претендовать и один из нас.
Тот, который держал ее за руку, одобрительно хмыкнул, и Джули поняла, что именно его имел в виду Темный Бизон.
– Грозовой Лик тоже имеет на тебя право, значит, этот вопрос нужно разрешить. Это будет сделано по нашему обычаю – двое мужчин будут биться, покуда один из них не умрет. Ты станешь принадлежать тому, кто останется в живых. Если победителем окажется Грозовой Лик, ты останешься здесь и станешь его женщиной.
Джули спиной почувствовала направленный на нее жадный взгляд воина и содрогнулась, но все же не обернулась и не взглянула на него.
– Но если победит твой мужчина, – продолжал Темный Бизон, – тогда вы оба будете свободны. Так решил Кочиз.
В этот момент из палатки, стоящей на дальнем краю лагеря, появился высокий мужчина. Он с трудом держался на ногах, но у Джули не было никаких сомнений – это он, тот единственный, кого она любила больше всех на свете.
– Дерек! – закричала она. Он мельком взглянул на нее, будто не узнавая, и снова скрылся в палатке.
Он не узнал ее! Если так, то все, что раесказывала Сюджин, – правда Джули едва сдержалась, чтобы не броситься за ним. Он и правда был одурманен, иначе он непременно узнал бы ее. Но вот как раз об этом ей и необходимо было поговорить с Кочизом.
Она снова повернулась к вождю и сказала:
– Это нечестно! Он одурманен и неспособен сражаться. Это и есть закон апачей? Позволить сильному мужчине без труда победить слабого? Таково ваше благородство?
Темный Бизон, по-видимому, захваченный врасплох, не решился перевести такие слова Кочизу, но Джули воскликнула:
– Скажи ему! Спроси его, где же хваленое благородство апачей!
Медленно, тщательно подбирая слова, Темный Бизон перевел слова бледнолицей Кочизу. Великий воин оценивающе взглянул на Джули, уважительно кивнул ей и велел Темному Бизону передать ответ.
– Твоему… мужчине не будут больше давать пейот. К утру он придет в себя. Кочиз хочет, чтобы ты знала – все наши законы честны… даже когда твоему народу так не кажется. И еще он велел мне сказать, что твой народ не был… правдив или честен… с нами.
Джули кивнула. На это она вряд ли смогла бы что-нибудь возразить. Она также понимала, что нет никакой надежды убедить Кочиза изменить его решение. Он повернулся и ушел, растворившись в темноте. Остальные тоже стали потихоньку расходиться. Грозовой Лик бросил на Джули жадный взгляд и скрылся в своем вигваме. Наконец все разошлись, и Темный Бизон и Джули остались совершенно одни. Индеец стоял рядом и смотрел на нее все с тем же выражением. Была ли это жалость? Джули никак не могла понять.
– Я не мог этого сказать, – прошептал Темный Бизон, – пока Грозовой Лик был рядом. Кочиз сказал, что до утра ты можешь остаться в палатке со своим мужчиной.
От неожиданности Джули не нашлась что ответить. Темный Бизон повернулся и пошел к своему вигваму, оставив ее одну.
Почему-то пойти к Дереку оказалось для Джули гораздо более трудным делом, чем все предыдущее. Она горевала по нему, тосковала о нем, рисковала жизнью, чтобы до него добраться. Но теперь, находясь от него в нескольких шагах, она не могла заставить себя двинуться с места. Сейчас, когда она поняла, что Дерек ее не узнает, она уже боялась подойти к нему. Что, если он будет смотреть на нее невидящими, пустыми глазами? Что, если он не позволит ей дотронуться до себя? Что, если он не обратит на нее никакого внимания? Она не вынесет этого.
Да нет, если нужно, она и через это пройдет. Она должна заставить себя сдвинуться с места, подойти к палатке и взглянуть в глаза Дереку. Должна. Мучительно медленно, шаг за шагом, она подошла к его палатке и тихо позвала:
– Дерек? Это Джули.
Он вышел наружу таким же нетвердым шагом, как и в тот раз, когда она впервые увидела его. Джули заметила в его глазах проблеск узнавания. Только проблеск. Но этого было достаточно.
– Дерек, я переночую у тебя. Хорошо? – Она заставила свой голос звучать твердо и, не дожидаясь ответа, зашла в палатку. Он последовал за ней.
Глава 25
Крошечная палатка приютилась под скалистым выступом в стороне от лагеря, словно, как и живущий в ней человек, держалась особняком от прочих.
Джули остановилась посреди палатки и взглянула в глаза Дереку.
– Я люблю тебя, – прошептала она. – Один Бог знает, как сильно я люблю тебя, Дерек!
Дерек прищурился и внимательно посмотрел на нее, пытаясь вникнуть в смысл ее слов. Его разум не был полностью одурманен наркотиком. Он не очень отчетливо различал цвета, но все же более-менее отчетливо видел окружающее. Она была прекрасна. Она была просто восхитительна!
Так они и стояли друг перед другом – женщина, жадно вглядывающаяся в любимое лицо, и мужчина, который на глазах становился все более и более утомленным, словно он мучительно старался что-то вспомнить, но воспоминания все ускользали от него. Дерек наконец устал от этих попыток, лег на сваленные в угол шкуры и заснул. Джули примостилась рядом, не отрывая глаз от любимого. Стало холодно, она плотнее закуталась в свою накидку и накрылась сверху бизоньей шкурой. Но она так и не решилась лечь рядом с ним, а все смотрела и никак не могла наглядеться. Она глядела, как вздымалась его грудь, и раздумывала над тем, что за сны он сейчас видит.
Ночь прошла, но Джули так и не сомкнула глаз. Ей казалось, что, сидя рядом с Дереком, она придает ему сил в борьбе с дьявольским зельем, помогает ему снова стать самим собой.
Она вспомнила о Майлзе и помолилась о том, чтобы он был жив. Она поплакала о Терезе. Поплакала о малыше, что остался у Адама и Элизы.
Дерек заворочался, и тут она наконец легла рядом и прижалась к нему. Но вот он проснулся. В палатке было темно. Джули почувствовала его теплое дыхание, и вскоре его губы отыскали ее рот. Она уступила, и их тела соединились, ласково укачивая друг друга на качелях любви, пока наконец не слились в исступленном крещендо.