Внезапно совсем неподалеку раздался чуть приглушенный рев сирены океанского парохода. Это еще больше напугало Харви, он принялся изо всех сил дергать веревку, пытаясь извлечь из колокола более громкие звуки. И в эти минуты он вдруг увидел мысленным взором одного мальчика своего возраста в щегольской малиновой куртке. Тот стоял посреди курительной комнаты на борту огромного корабля, небрежно курил папиросу и так же небрежно говорил: «Вот здорово будет, если мы врежемся в кого-нибудь посреди этого тумана!» «В кого-нибудь» означало «в какую-нибудь рыболовную шхуну» вроде той, на которой он, Харви, сейчас находится. И еще он припомнил, что у того корабля был тридцатифутовый стальной форштевень, иначе говоря, нос, чем он и должен был перерезать пополам несчастную шхуну и потопить ее вместе со всеми обитателями. То есть с ним, с Харви, и с его новыми друзьями… Ох, как был ему противен сейчас его вздорный сверстник в малиновой куртке, посмевший произнести такие дурацкие жестокие слова!..
Сирена невидимого парохода настойчиво гудела уже прямо над ухом. Харви ощутил, как на него с шумом надвигается в молочном тумане нечто мощное, неотвратимое, какая-то скала. Перед глазами мелькнул целый ряд светящихся кругов в блестящей медной оправе. Мелькнул и исчез вместе со своими освещенными иллюминаторами, а вся скала провалилась куда-то, и почти сразу после этого Харви услышал треск и отдаленно звучащий голос:
— Проклятье! Он потопил нас!
— Нас? — вскрикнул Харви, и ему ответил, несомненно, голос Дэна:
— Нет! Он задел другую шхуну… Звони! Мы сейчас спустим шлюпку.
За считанные минуты несколько шлюпок оказались на воде, в них уселись почти все из команды и отправились к месту происшествия. Что они увидели там, Харви узнал потом от Дэна. А до этого увидел только, как пустая лодка прибилась к их борту, словно прося спасти. И еще увидел он в воде распластанную фигуру в темной фуфайке, когда-то называвшуюся человеком. У Харви сдавило горло. Пенн, он стоял недалеко от него, побледнел и застонал…
Позднее Дэн, поднявшийся на шхуну одним из первых, с трудом сдерживая слезы, говорил прерывающимся голосом:
— Они… на полном ходу… врезались… в шхуну «Дженни Кушмен»… Она развалилась пополам… перемололо, как в мясорубке… Мы выловили только одного живого… Старик-капитан… Он у отца в лодке… — У Дэна слезы полились из глаз, он закончил свой рассказ словами: — У этого капитана утонул сын. Вместе со всеми…
Несчастного седого человека уже поднимали на палубу.
— Зачем вы спасаете меня? — стонал он, обводя всех безумным взором. — Диско Троуп, оставь меня в море! Скорми рыбам!
— Не говори так, Джейсон Олли, — отвечал капитан Троуп, но тот продолжал упрашивать, чтобы его кинули в воду.
И тут к несчастному приблизился Пенн — его было не узнать: в лице появилась твердость, в голосе властность.
— Господь дал, Господь взял, — произнес он. — Это говорю тебе я, проповедник слова Божия.
Капитан Олли резко повернулся к нему.
— А, так ты священник, — с горечью сказал он. — Тогда помолись и верни мне сына… Верни мне девять тысяч долларов за мою шхуну и весь улов рыбы, который был на борту!.. Это твоя вина, Диско Троуп, что я остался в живых. Теперь должен буду жене рассказать, что наш сын погиб, а я вот… живой… хотя потерял все…
— Джейсон Олли, — сурово проговорил Троуп, — я, право, не знаю, что тебе ответить. Пойдем в каюту, ты приляжешь там.
— Он пойдет со мной, — решительно сказал Пенн, удивив всех еще больше, чем раньше. — Я постараюсь помочь ему.
— Хорошо, — внезапно согласился Олли, глядя прямо в глаза Пенну. — Я пойду с тобой, кто бы ты ни был.
Дядя Солтерс прислушался к происходящему внизу в каюте и сказал:
— Они там молятся, я слышу. Значит, Пенн все вспомнил о себе, бедняга. У них были одинаковые глаза, когда они глядели друг на друга, вы заметили? Сейчас для них что наводнение в Джонстауне, что сегодняшнее несчастье — все стало едино…