Тут Джосс прошептал мне: «Давай вперед — и прижимайся к нему, пока не услышишь мой сигнал. А затем отвлеки его. Вторую торпеду я буду направлять по огню его батарей, когда он попробует тебя достать».
Он отошел, а я медленно двинул миноносец вперед — так дьявольски медленно! Шайд потом клялся, что в самый последний миг различил очертания вражеской кормы и едва сумел спасти наш правый винт. У меня в ту минуту чуть сердце не остановилось. А потом я услышал, как правые кранцы с визгом трутся о его борт, — а мы оказались вплотную к сеятелю бутылок! Теоретически считается, что если вот так прижаться к большому кораблю, он не сумеет опустить ни орудия, ни пулеметные установки, чтобы тебя достать.
Мистер Гэллап снова улыбнулся. Ему случалось видеть подобные игры багамских катеров с иностранными военными судами.
— Забавно было прятаться под нависающим бортом и слышать, как бьется сердце большого корабля. Работала трюмная помпа, ворочались винты, звенели склянки машинного телеграфа в машинном отделении, какой-то чертов бедолага заходился кашлем. Не знаю, сколько это длилось, но все эти жуткие минуты фрицы занимались своими делами прямо у нас над головой. Я отправил Шайда на корму к румпель-талям — руль мог нам вот-вот понадобиться, — а Чиддена поставил к двенадцатифунтовой пушке на мостике. Мой канонир занялся шестифунтовыми на носу, а я удерживал «Мэйки-ду» прижатым к борту нашего заклятого друга.
А затем я услышал крик Джосса и сразу же — оглушительный грохот. Первая торпеда поразила цель.
Мы вогнали в корабль три выстрела из двенадцатифунтовых, а шестифунтовые вспороли беззащитный борт почти в упор, когда между нами не было и пятнадцати футов. А затем весь экипаж бросился на корму. От моей единственной торпеды здесь все равно не было бы толку — она ударила бы в корпус вражеского судна прежде, чем ее хвост выбрался бы из трубы торпедного аппарата.
Тут корабль очнулся и шарахнул всеми батареями правого борта, но их стволы не удалось опустить достаточно низко, чтобы нас накрыть. Впрочем, нам хватило самой вспышки залпа. Нас оглушило, выбило из нас дух и отшибло мозги. Мостик и двенадцатифунтовую пушку взрывная волна кучей сгребла к правому борту, верх передней трубы снесло, и она раскрылась, как тюльпан. Затем грянул второй залп, и из нас снова вышибло дух. Заметьте — мы оглохли еще от первого, поэтому слышать ничего не слышали, зато чувствовали! А потом нас швырнуло в сторону — словно корова лягнула всеми копытами, и я уже решил, что нам конец. Появилось странное ощущение рвущейся шерстяной ткани — ощущение, не звук, — и я увидел еще одну вспышку главных орудий над головой под углом градусов в тридцать. Мы немного передвинулись к носу чужого корабля. Это был единственный момент, когда я смог хоть что-нибудь разглядеть!..
Спустя некоторое время мы решили оценить масштабы наших проблем.
Обломки мостика лишили нас большей части правого борта. Все было затянуто дымом из разбитой трубы, некоторые штаги порвались, радиорубку сплющило, компасы спятили, спасательные плоты и все, что не было закреплено, оказалось за бортом, палубные люки либо заклинило, либо искорежило. Но потерь у нас не было. Кое-кого, конечно, контузило или ушибло, почти у всех шла кровь из носов и ушей. И еще — мы тряслись, как паралитики, и довольно долго. Шок, я полагаю.
— А Майк? — спросил мистер Рэндольф.
— О, с ним все было в порядке. Все это время он провел, запустив зубы в мой плед. А сразу после этого он кинулся в кают-компанию и вылакал несколько пинт воды. Потом попытался лапами счистить с языка привкус пороховой гари. Затем ему понадобилось оправиться, но оказалось, что его личную уборную начисто снесло. Он был крайне опечален и поведал об этом Ферзу, а тот проорал мне в ухо: «Вот оно, доказательство того, что он не мог испортить квартердек, сэр! Если кому-то и нужно подтверждение его порядочности, сейчас самое время. Он же требователен в этом отношении, как герцогиня... И нечего смеяться, сэр!»
— Прошу прощения! — вмешался адмирал. — И как же вы справились с его требовательностью?
— Я выдал ему особое разрешение нарушить чистоту палубы. Но за то, что я при этом смеялся, он стал рычать на меня, как молодой тигр... Можете не верить, но это факт. Пять минут спустя весь корабль снова гудел по поводу Майка. Они трудились, как бобры, устраняя нанесенный нам ущерб, и во все горло орали про пса. Вот вам и салаги!