Киплинг Редьярд
Отважные мореплаватели
Редьярд Киплинг
Отважные мореплаватели
Приключенческая повесть
Книгу избранных произведений известного английского писателя Редьярда Киплинга (1865-1936) составили его ранний и наиболее талантливый роман "Свет погас", рассказывающий о трагической судьбе одаренного художника, потерпевшего крушение в личной жизни, приключенческая морская повесть "Отважные мореплаватели" и рассказы, повествующие о тяготах и буднях людей, создающих империю вдали от Старой Англии, овеянные в то же время загадочностью и экзотикой жизни колониального мира.
Глава I
Большой пассажирский пароход качался на волнах Северной Атлантики, свистом предупреждая рыбачьи суда о своем приближении. В распахнутую дверь курительного салона ворвался холодный морской туман.
- Ну и противный мальчишка этот Чейн, - сказал человек в мохнатом пальто, со стуком захлопывая дверь. - Зелен еще среди взрослых толкаться.
Седоволосый немец потянулся за бутербродом и проворчал с набитым ртом:
- Знаем мы их. Ф Америка полно такой мальчишка. Фам надо верефка дешефый, чтобы их стегайть.
- Куда хватили! Не так уж он плох. Жалеть его надо, а не бранить, отозвался пассажир из Нью-Йорка, растянувшийся на диване под забрызганным иллюминатором. - Его с малых лет таскают по гостиницам. Сегодня утром я говорил с его матерью. Очень милая дама, но сладить с ним ей не по силам. Теперь он едет в Европу, чтобы закончить образование.
- Учиться он и не начинал. - Это сказал пассажир из Филадельфии, примостившийся в углу. - Этот парнишка получает по две сотни в месяц на расходы. Сам мне сказал. А ему и шестнадцати не стукнуло.
- Его отец имеет шелезный дорога, да? - спросил немец.
- Точно. И еще шахты, и лес, и перевозки. Старик выстроил один дворец в Сан-Диего, другой - в Лос-Анджелесе. У него полдюжины железных дорог, половина всего леса на Тихоокеанском побережье, и он позволяет жене тратить денег, сколько та захочет, - лениво продолжал филадельфиец. - На Западе ей скучно. Вот она и ездит повсюду с мальчишкой да со своими нервами и все ищет, чем бы его подразвлечь. Сейчас-то у него знаний не больше, чем у клерка из второразрядной гостиницы. А вот закончит учение в Европе, тогда задаст всем жару.
- Что же отец сам за него не возьмется? - раздался голос из мохнатого пальто.
- Недосуг ему, наверно. Деньги делает. Через несколько лет спохватится... А жаль, в парнишке что-то есть, только надо найти к нему подход.
- Стегайть его надо, стегайть, - проворчал немец.
Дверь хлопнула еще раз, и за высоким порогом показался худощавый стройный мальчик лет пятнадцати. Недокуренная сигарета свисала у него из уголка рта. Одутловатое, с желтизной лицо как-то не вязалось с его возрастом; держался он развязно и в то же время нерешительно. На нем был вишневого цвета пиджак, бриджи, красные чулки и спортивные туфли. Красное фланелевое кепи он лихо сдвинул на затылок. Посвистывая сквозь зубы, мальчик осмотрел всю компанию и сказал громким и тонким голосом:
- Ну и темнотища на море! А кругом кудахчут эти рыбацкие шхуны. Вот бы наскочить на одну, а?
- Закройте дверь, Гарви, - сказал пассажир из Нью-Йорка. - Да с той стороны. Вам здесь не место.
- А вам-то что? - ответил мальчик развязно. - Уж не вы ли оплатили мой билет, мистер Мартин? У меня такое же право сидеть здесь, как у любого из вас.
Он взял с доски несколько пешек и стал перебрасывать их с руки на руку.
- Тоска здесь смертная. Послушайте, джентльмены, а не сыграть ли нам в покер?
Все промолчали, а мальчик, небрежно попыхивая сигаретой, стал барабанить по столу довольно грязными пальцами. Потом он вытащил пачку долларов, будто намереваясь их пересчитать.
- Как ваша мама? - спросил кто-то. - Я что-то не видел ее за завтраком.
- Наверно, у себя в каюте. На море ее всегда укачивает. Надо дать стюардессе долларов пятнадцать, чтобы присмотрела за ней. Сам-то я стараюсь как можно реже спускаться вниз. Не по себе становится, когда мимо буфета прохожу. Знаете, я ведь первый раз в океане.
- Ну, ну, Гарви, не оправдывайтесь.
- Я и не оправдываюсь. Это, джентльмены, мое первое плавание по океану, но меня ничуть не укачало, разве что в первый день. Вот так-то!
Он торжествующе стукнул кулаком по столу, послюнявил палец и принялся пересчитывать деньги.
- Да, вы из особого теста слеплены, это сразу видно, - зевнул пассажир из Филадельфии. - Глядишь, гордостью Америки станете.
- Еще бы! Я американец с головы до ног. Вот доберусь до Европы, я им всем там покажу... Тьфу, сигарета погасла! Ну и дрянь продается на пароходе! Нет ли у кого-нибудь настоящей турецкой сигареты?
В салон заглянул старший механик, раскрасневшийся, мокрый и улыбающийся.
- Эй, парень, - крикнул Гарви бодрым голосом, - как наша посудина?
- Как ей положено, - ответил механик сдержанно. - Молодежь, как всегда, вежлива со стариками, и старшие это ценят.
В углу кто-то хихикнул. Немец открыл портсигар и протянул Гарви тонкую черную сигару.
- Это тот, што фам надо, мой молодой друг, - сказал он. - Попробуйте, да? Будете ошень довольны.
Гарви с важным видом принялся раскуривать сигару - он чувствовал себя взрослым.
- Видали мы и не такие, - сказал он, не подозревая, что немец подсунул ему одну из самых крепких сигар.
- Ну, это мы сейшас увидим, - сказал немец. - Где мы находимся, мистер Мактонал?
- Там, где надо, или недалеко оттуда, мистер Шефер, - ответил механик. - Вечером подойдем к Большой Отмели; а вообще-то пробираемся сейчас через рыбачью флотилию. Едва не потопили три лодки, а у француза чуть не сорвали рей. Что ни говори, плавание рискованное.
- Хороша сигара? - спросил немец у Гарви, глаза которого наполнились слезами.
- Прелесть! Какой аромат! - ответил он, стиснув зубы. - Похоже, что мы замедлили ход? Пойду наверх, посмотрю.
- И правильно сделаете, - сказал немец.
Гарви вышел, пошатываясь, на мокрую палубу и ухватился за ближайший поручень. Ему было очень плохо. На палубе стюард связывал стулья, а так как Гарви раньше похвалялся перед ним, что никакая качка ему не страшна, он собрал все свои силы и стал пробираться на корму. Здесь не было никого. Он почти ползком пробрался в дальний ее конец, к самому флагштоку, и скорчился в три погибели. От крепкой сигары, качки и дрожавшей от винта палубы его стало выворачивать наизнанку. В голове гудело, искры плясали перед глазами, тело, казалось, стало невесомым, и тут корабль накренился. Гарви перелетел через поручни и оказался на самом краю скользкой кормы... Затем из тумана поднялась серая, мрачная волна, подхватила его будто под руки и унесла прочь с парохода. Зеленая пучина поглотила его, и он потерял сознание.
Он очнулся от звука рожка, каким в Адмирондэкской школе созывают учеников к обеду. Он понемногу приходил в себя и стал припоминать, что его зовут Гарви Чейн и что он утонул в открытом море; но он был еще слишком слаб, чтобы связать свои мысли.
Какой-то незнакомый запах наполнил его ноздри, его слегка знобило, и весь он словно был пропитан соленой морской водой. Открыв глаза, он понял, что находится на поверхности, а не под водой, потому что вокруг него ходуном ходили серебристые холмы волн. Он лежал на груде полуживой рыбы, а перед ним маячила чья-то широкая спина в синей шерстяной куртке.
"Плохи дела, - подумал мальчик. - Ведь я умер, а этот, как видно, за мной присматривает".
Он застонал. Человек обернулся, и в его курчавых черных волосах блеснули маленькие золотые серьги.
- Ага! Тебе малость получше? - сказал он. - Лежи спокойно, а то накренишь лодку.
Резким движением он направил дрожащий нос лодки прямо на высокую, в двадцать футов, волну, лодка взобралась на нее, а потом скатилась с другой ее стороны прямо в блестящую яму.
Совершая этот опасный маневр, человек в синем продолжал говорить:
- Здорово, что я наскочил на тебя, а не на пароход, верно? Как это ты свалился?
- Мне было плохо, - сказал Гарви, - вот и свалился.
- Не дунь я в рожок, пароход подмял бы меня. Тут, вижу, летишь ты. А? Что? Я думал, винт разнесет тебя на кусочки. Но тебя вынесло наверх, прямо к лодке, и я тебя выудил, как большую рыбу. Видно, тебе еще не суждено умереть.