Опомнились они только у старого монастыря.
- Стой! Руки вверх! - раздался властный окрик.
- Это мы! - закричали ребята, узнав голос Виктора.
Ребят окружили пограничники. Они выскочили с разных сторон: из кустов, из-за камней, из придорожного кювета. Виктор на коротком поводке держал Факела, Мергелян сжимал в руках автомат. Перебивая друг друга, ребята рассказали все, что знали.
- Ясно, - сказал Мергелян. - А теперь так. Разобьемся на две группы, одну поведу я, другую - Серегин. Наша группа выдвинется к оврагу и будет ждать вас там, а группа Серегина прикроет Аракс, чтобы никто не мог от нас сбежать. Капитан поднял в деревне дружинников. Дальние холмы будут оцеплены. Действуйте!.. А вы, ребята, скорей на заставу!
Ребята снова пошли вдвоем по темной дороге. Во мраке Араратской долины загремели выстрелы… Один… Другой… Простучала автоматная очередь…
- Бой! - прошептал Костя.
У ворот заставы ребята увидели часового.
- А где отец? - спросил его Костя.
- А где же ему быть? На границе! Только что уехали по верхней дороге с майором и подполковником…
Дома ребята застали Марину. Она сидела за столом в ярко освещенной комнате, подперев голову ладонью. Мухаммед, сжавшись в комочек, крепко спал на своей койке, не ведая, какие бури потрясают сейчас границу.
Увидев ребят, Марина вскочила. Она сразу заметила, что нога у Кости исцарапана и на ней запекшаяся кровь.
- Ранили?.. - ужаснулась она.
- Упал, - сказал Самвел.
- Вы бежали?.. Спасались?
- Нет, я просто оступился. - Костя поморщился от боли. - В шкафу у папы лежит бинт.
Марина быстро нашла бинт, вату, йод и стала осторожно очищать рану от грязи. Костя кривился, но молчал.
- Скажите мне, мальчики, почему стреляют? - спросила она.
- Не знаю, - ответил Костя.
- Мы ничего не видели… - сказал Самвел.
Они молча следили за тонкими пальцами Марины, которые осторожно обвивали ногу бинтом. Нога теперь болела гораздо меньше.
- Где Виктор? - спросила Марина.
Самвел отвернулся и стал поправлять одеяло, которым был покрыт Мухаммед.
Костя вдруг вспомнил, как отец успокаивал мать, когда она начинала о чем-то беспокоиться. Он обнимал ее за плечи и говорил: «Ну, старушка, заведи-ка патефон, давай потанцуем». Конечно, патефон так и продолжал молчать на этажерке. Но мать начинала улыбаться, и морщинки на ее лбу разглаживались…
- На охоту пошел! - вдруг выпалил он.
Нет, лгать Марине было нельзя, просто невозможно. Она смотрела так пронзительно и в голосе звучало столько тревоги, что Костя невольно отвел глаза. Марина обняла Костю за плечи, крепко сжала их и приблизила свое лицо к его лицу. Не мигая, она смотрела ему прямо в зрачки…
- Ведь он, наверно, там, где стреляют?
Издалека донеслась автоматная очередь. Одиночные выстрелы. Тупой удар разорвавшейся гранаты. И все смолкло…
Марина закрыла лицо руками и заплакала. Забинтованная Костина нога лежала у нее на коленях. Он медленно опустил ее на пол. Ведь и отец теперь там, где Виктор!..
- Не плачьте, тетя Марина! - сказал Костя. - Пожалуйста, не плачьте!
У каждого из них там, на укрытых ночью холмах, был близкий человек. И выстрелы, гремевшие в долине, могли сразить и Костиного отца, и Виктора, и деда Баграта.
Костя и Самвел прижались к Марине, и они все сидели молча, прислушиваясь к каждому звуку, который долетал до них издалека…
Наконец выстрелы затихли, но им все казалось - вот-вот опять загремят снова…
А Мухаммед спал, раскинув руки, и чему-то улыбался во сне.
Вскоре за окном послышалось тихое урчание вездехода. Яркий свет осветил двор.
- Вернулись! - воскликнула Марина и бросилась к дверям.
Но мальчики опередили ее - они выскочили во двор через окно.
Фары уже погасли, и в рассеянном свете, падавшем из окон канцелярии заставы, можно было разглядеть немолодого человека в темном пиджаке и высоких сапогах. Он стоял со связанными на спине руками. Его волосы были взъерошены, пиджак порван. Рядом стоял Виктор, держа на весу автомат.
- Витюша! Ты жив! - радостно крикнула Марина. - Как я счастлива!..
Возле крыльца толпились пограничники. Костя услышал возбужденный шепот Прошина:
- Он на меня сзади как прыгнет! Я нагнулся - раз его через голову. Он за нож, а я…
Костя не дослушал. Он пробежал по коридору и распахнул дверь в канцелярию.
Отец сидел за столом. Окровавленная гимнастерка на его плече была разорвана, и Мергелян неумело бинтовал раненую руку. Костя замер на пороге, чувствуя, что дыхание в его груди остановилось.