Из окна вдруг раздался встревоженный голос Виктора:
- Маринка, скорее сюда!.. Нужен врач!..
- Не плачь! Миленький, не плачь, - зашептал Костя, обняв Самвела за плечо, и заплакал сам.
Но Самвел не плакал. Он молчал и кусал зубами пальцы.
Костя крепко обхватил друга и повел его. Они обошли рощу вокруг и снова вернулись на прежнее место. И опять пошли к роще. Никак невозможно было стоять на месте.
- Теперь у меня никого нет, - сказал Самвел. - Никого…
- А мы? А мы с папой? - шептал Костя. - Не говори так…
На заставу въехала машина. Вспыхнули фары, мелькнули тени от деревьев, и тут же снова сомкнулась тьма.
- Конвой прибыл! - крикнул кто-то.
И Костя повел Самвела к дому.
У крыльца стояла крытая машина. Из дома вышли Виктор, Мергелян и еще несколько солдат. Они вели диверсанта.
- Сюда! - Мергелян открыл дверцу кузова.
Арестованный не смог сам забраться в машину, и его пришлось подсадить. Двое конвойных скользнули в машину, стукнула дверь. Взревел мотор, и машина уехала.
Некоторое время все стояли молча. Вот и конец.
Нужно время, чтобы хорошо осмыслить и понять все, что произошло этой темной, беззвездной ночью…
На крыльце показался капитан. Он остановился, широко расставив ноги и здоровой рукой держась за притолоку. Вслед за ним шла Марина с бинтами и лекарствами в руках.
- Спасибо, ребята, - сказал он. - Я пойду… отдохну… Ты тут командуй, Мергелян.
Мергелян кинулся к нему, хотел поддержать.
- Я сам, не надо, - сказал капитан и стал медленно спускаться по ступенькам. Но Мергелян взял его под руку и осторожно повел к дому. За ними шла Марина.
- Вам надо полежать, - сказала Марина. - Сейчас я сделаю перевязку, и вам станет легче…
Когда Костя и Самвел вернулись домой, Мухаммед по-прежнему крепко спал. Он был единственным, кто спокойно провел эту ночь…
Глава десятая
Среди камней причудливо изгибалась дорога. Сейчас по ней не ездят даже повозки с бочками воды, а сто лет назад здесь пролегал главный тракт, связывавший Россию с Персией. По его камням громыхала телега, которая везла на родину гроб с телом Грибоедова, убитого в Тегеране.
Тишина стоит в Араратской долине. Такая тишина, что хочется выйти на берег Аракса и стоять неподвижно, глубоко вдыхая свежий утренний воздух.
В первых, робких лучах солнца вспыхнула снежная вершина Арарата.
Но не для всех это солнечное утро было тихим и спокойным. Пограничники, которые всю ночь искали снаряжение диверсантов, вернулись на заставу лишь к восьми утра. Солдаты валились с ног от усталости. Едва добравшись до приготовленной ему койки, майор рухнул на нее и тут же заснул. Подполковник держался бодрее других. В своей почти тридцатилетней службе на границе он переживал и не такое.
Посреди канцелярии лежало то, что называют «вещественными доказательствами»: переносная радиостанция, оболочки воздушных шаров-прыгунцов с пристяжными лямками, напоминающими парашютные ремни. Они пристегиваются к поясу, и тогда человек, держась за лямки, отталкивается ногами от земли и совершает гигантские прыжки. Так диверсанты незаметно, не оставив следов, преодолели опасный рубеж.
Все это имущество было найдено на дне глубокой, заваленной мелкими камнями ямы, которую обнаружил Факел.
Когда Костя проснулся, отец и Мухаммед еще спеши. Костя пошевелил ногой. Стянутая бинтом, она затекла, но, когда он встал, оказалось, что она уже совсем не болит.
Костя заглянул в соседнюю комнату. Самвела там не оказалось. Койка его была уже застелена. Одевшись, Костя вышел во двор и остановился, слегка оглушенный веселым птичьим гомоном, наполнившим рощу.
За рощей тихо урчал мотор вездехода. Значит, кто-то приехал на заставу. В беседке Костя увидел сидевших рядом Марину и Виктора.
Он подошел и перемахнул через перила.
- Проснулся? - спросила Марина. - Как себя чувствует капитан?
- Он еще спит.
- А твоя нога как?
- Как у Бамбулы, который выжимал четыре стула.
- Ну, тогда садись рядом и молчи, - сказала Марина. - Если хочешь, можешь даже послушать, что говорит этот тупой человек. - Она кивнула головой в сторону Виктора: - Он никак не может понять, что врачи на границе тоже нужны…
- Недавно мы слышали совсем другие речи! - перебил ее Виктор. - Кто-то жалел нас, бедных, скучающих здесь, в глуши.
- Я так считала! А теперь считаю иначе. Может же человек переменить свое мнение?
- Вы тут ссоритесь, - сказал Костя. - Я лучше пойду.