Отец Сергий вскинул ружье, но капитан удержал его:
— Не имеет смысла, отче.
— Перед тем, как умереть, хоть одного басурмана уложу.
— Не имеет смысла.
— Но почему, капитан? Так и подохнуть покорной овцой?
— Давай лучше попытаемся обмануть их. Пойдем-ка обратно в келью.
Отец Сергий колебался.
— Пойдем, пойдем. Как будто мы ничего знать не знаем. Я — русский офицер. Ты — человек божий. Кто посмеет нас тронуть?
Махнув рукой, отец Сергий с недовольным видом последовал за капитаном. Действительно, пускать в ход оружие в этой обстановке было совершенно бессмысленно. Со всех сторон уже напирали, стреляли, горланили турки:
— Эй, поп, отвори! Околел ты там, что ли?
Наконец дверь затрещала, и несколько заптиев ворвались в коридор. В келье капитан Мамарчев встретил их стоя, за ним, спрятав под рогожкой ружье, сидел на деревянном топчане отец Сергий. Распахнув дверь и увидев русского офицера, главарь заптиев невольно попятился и отвесил поклон:
— Виноват, эфенди!..
Однако он тут же пришел в себя и грубо закричал:
— Это ты и есть московский офицер?
Позади главаря кто-то поднял зажженный факел, осветив весь коридор.
— Что вам тут нужно, в святой обители? — спокойно спросил капитан Мамарчев. — И зачем вы подняли такую стрельбу?
Московский капитан отлично говорил по-турецки, что весьма озадачило главаря заптиев.
— Нам приказано ворваться в монастырь и схватить заговорщиков, — пояснил он.
— Каких заговорщиков?
— Велчо Стекольщика, капитана Мамарчева и других.
— Тут таких нет, — ответил капитан Мамарчев. — Я русский офицер, личность неприкосновенная, и вы не имеете права меня арестовывать.
Главарь заптиев явно колебался. Мамарчев продолжал:
— Я тут проездом, зашел в монастырь переночевать. Отец Сергий пустил меня на ночь к себе. Больше никого здесь нет. Уберите свое оружие и ступайте себе с миром. В противном случае я предприму дипломатический демарш. Это может вызвать серьезные осложнения между Россией и Турцией.
Главарь отошел в сторону. Но тут кто-то закричал:
— Чего ты медлишь, бей-эфенди? Нам велено арестовать всех, кто окажется в монастыре. Там, в Тырнове, разберутся. А то как бы не полетели наши головы. Ежели его милость не виноват, его тут же отпустят.
— Верно! — подхватили остальные турки, и стоящие сзади стали напирать на передних.
Капитан Мамарчев пробовал было защищаться, но двое заптиев скрутили ему руки и вытащили его наружу. Таким же образом они поступили и с отцом Сергием. Заптии рассыпались по другим кельям, некоторые из них полезли на чердак, другие спустились в монастырский подвал.
— Вы не имеете права меня арестовывать! — возмущался капитан Мамарчев. — Я — русский офицер!
— Вот пригоним тебя в тюрьму, а там разберемся, кто ты такой, — отвечали турки. — А пока заткнись!
На улице еще было темно, однако с восточной стороны небо уже заметно посерело. Полночь давно миновала. Монастырский двор заполнился турками.
— Капитана связать и посадить на коня! — распорядился главарь. — А попа привяжите за руки и за шею, и пускай топает впереди! Пускай бежит перед лошадьми, как собака.
— Бей-эфенди, — подал голос кто-то из турок, — наших трое убиты. Что с ними делать?
— Заройте их в лесу.
— Бей-эфенди, — обратился к главарю другой, — а как быть с тем, который в них стрелял?
Все притихли. Со стороны леса двое турок с криком волокли за ноги чей-то труп.
— Вот он, тот самый гяур, что стрелял по нашим!
— Он жив?
— Нет. Мы его прикончили.
Капитан Мамарчев и отец Сергий взглянули на окровавленную голову, подпрыгивающую на булыжной мостовой и вздрогнули от ужаса. Оказалось, это был труп Петра, монастырского служки. Бедный Петр! Лоб юноши пробила пуля, из раны струилась кровь. Капитан Мамарчев опустил голову и низко поклонился.
Отец Сергий тоже склонил голову и связанными руками благословил бесстрашного юнака, который до последнего мгновения сражался с врагом.
— Выбросьте труп на свалку! — приказал главарь, махнув рукой. — Пускай его съедят псы и шакалы.
— Давайте отрежем ему голову, бей-эфенди, и насадим на шест! — предложил кто-то.
— Отрезайте. Да поживей, а то в Тырнове нас ждет Хаким-эфенди… Живо, живо!
Турки один за другим вскочили на коней. В отдалении над отрядом карателей, словно призрак, маячила на длинной палке голова Петра. Обезглавленный труп остался посреди двора.
Отряд пересек монастырские луга, поднялся на холм и взял направление на Тырново. Капитан Мамарчев со скорбным видом ехал на своем коне, а отец Сергий, привязанный за руки и за шею длинной веревкой, едва успевал идти впереди орды.