Но уже тогда было видно, что в страну пришёл фашизм.
Правда, кому было видно?
Некоторые мои коллеги по партии тогда зашикали на меня, заявляя, что я могу накликать беду, называя это фашизмом.
Они не хотели видеть и понимать того, что происходит.
Не хотели!
Поэтому сами сделали возможным референдум через месяц, государственный переворот через полтора года. Убийство политических оппонентов через четыре года. И всё остальное.
Но ведь и теперь не все видят, что в стране фашизм.
Фашизм — это когда в стране нет закона, а всё решается по милости отдельных людей, по их произволу.
Никто не может ничего сделать по праву, которое ему гарантировано конституцией и законами. Если кто-то что-то получает, то не потому, что имеет на это право, а потому, что ему разрешили это по милости президента. А иногда и по милости самого мелкого чиновника.
Именно к такому отношению приучает людей режим.
К тому, чтобы все понимали: чиновник может разрешить, а может не разрешить.
Ему даже не нужно ничего запрещать. Никто в стране не имеет безусловного права на что бы то ни было. Всё обусловлено волей и милостью человека в должности.
Все и каждый зависят от милости и доброй или злой воли некоего человека, который может карать и миловать по своему усмотрению.
Книги и фильмы создали представление о фашизме как о чём-то страшно жестоком — с пытками, морем крови, миллионами смертей.
Да, так и было в Германии. Но в Италии, Испании, Португалии всё было гораздо мягче.
А в маленьких странах и вовсе не было всех этих ужасов.
Режим Улманиса в Латвии 1930-х годов тоже называли фашистским. И не только советская пропаганда: многие демократы в самой Латвии так считали. Но за всё время диктатуры Улманиса было всего несколько политзаключённых.
Аналогично обстояли дела в хортистской Венгрии, при режиме Антонеску в Румынии.
Фашизм может привести к ужасам и массовым убийствам. Но может иметь и очень мягкий вид.
Поэтому жестокость и репрессии — это не сущностный признак фашистского режима.
Сущность фашизма — это личностный произвол и волюнтаризм.
Нет закона, нет прав, нет правил — есть только воля личности, одного главного лица или тех лиц, кому произвол позволен и дарован по милости главного. Причём этой милости каждый может лишиться в любой момент.
Так зачем запретили праздник Дня воли? А вот затем и запретили, чтобы все понимали, что в прошлом году разрешили не потому, что изменился курс, что началась какая-то «мягкая беларусизация» или «либерализация», а потому, что режим проявил милость.
Единственный смысл всех решений — карать и миловать без всякого порядка и закона, без какого бы то ни было курса, плана и стратегии.
Есть две фундаментальные ошибки в восприятии таких режимов.
1. Интельское абстрактное гадание после каждого события о том, изменилась ли политика, программа, стратегия режима.
2. Приписывание причин решений настроениям лица, принимающего решения.
Немного разъяснений на этот счёт.
Наивные «пикейные жилеты» после каждого события придумывают некую смену курса. То обнаруживают, что режим «повернулся на Запад», то началась «мягкая беларусизация», то вдруг некая «либерализация». Это всё не имеет никакого отношения к тому, как принимаются решения волюнтаристским режимом.
Нет никакой стратегии у такого режима. А если нет никакой стратегии, то она не может измениться. Нет планов, нет программ. То есть всё это пишется на бумаге. Но это ничего не значит. Тысячи специалистов разрабатывают законы, концепции «развития малого и среднего предпринимательства», что-то там ещё. Люди заняты «делом», они видят в этом некий смысл.
Иногда им даже удаётся пробить некий декрет, закон, постановление. Получить на что-то разрешение.
Но это происходит не потому, что режим принял другую концепцию, взял другой курс. Нет. Просто он нечто кому-то разрешил. Проявил милость.
И гадания о сменах курса, стратегии, изменении концепции — это пустое.
Такого не бывает. Более того, если такое случится, это будет означать конец режима. Начало конца.
Концепции, стратегии, курсы — это всё предполагает некие правила принятия решений, правила поведения — как самого режима, так и других людей. Но если есть правила, то от воли чиновника и главного лица не всё зависит.
А вот этого такой режим никогда и никому позволить не может.
И второе: наивно думать, что волюнтаризм режима определяется настроением лица, принимающего решение.