– Конечно.
Гругаш двинулся к ней, чтобы взять тетрадь. Нож лежал неподалёку, словно только и ждал, чтобы она протянула руку. Но Джеки не знала, сумеет ли им воспользоваться. Она понимала, что должна сделать это во имя Кинроувана, который находился под её защитой, и ради своего спасения. Но одно дело было – убить великана, столкнув его с лестницы, и совсем другое – заколоть человеческое существо, даже такое злобное, как этот гругаш.
– Тетрадь, – потребовал Кьюмин, нависая над ней.
– Для чего… для чего она тебе? – спросила Джеки, чтобы потянуть время.
В левой руке она сжимала гроздь рябиновых ягод, лежавших на столе.
Гругаш оскалился, словно собака, и с рычанием бросился на неё, но она увернулась и схватила нож. Джеки заметила, как он вошёл в занятое столом пространство. Физически для груташа стол не существовал.
Он остановился, увидев нож в её руке.
– Жалкая тварь, – сказал он, – что ты собираешься с ним делать?
Джеки охватила ярость. Она шагнула вперёд и вонзила нож ему в грудь. Кьюмин слегка пошатнулся от удара, но остался стоять, лёгкая усмешка тронула его губы. Джеки отступила. У неё на глазах он вытащил нож из груди и швырнул его на пол.
– Невозможно убить того, у кого нет сердца, – сказал он.
Для Джеки это было уже слишком. Видеть, как он стоит посреди стола… вытаскивая из груди нож… а в груди нет ни раны, ни крови, ничего…
Она стала пятиться, пока не упёрлась в подоконник, дальше двигаться было некуда. Гругаш шёл прямо на неё. Теперь вокруг Кьюмина вилась тень, чёрная аура; казалось, что на его плечах голова чёрного пса, оскал которого проступал сквозь человеческие черты.
В отчаянии она бросила в него гроздь рябиновых ягод. Гругаш закинул голову и засмеялся.
– Это все, что ты можешь? – спросил он. – Ножик да горстка рябины? Ты в моей власти, детка. И я заставлю тебя открыть мне секреты этой Башни. Я вырву их у тебя, как мои боганы вырвут твоё сердце. Ты, разумеется, умрёшь, и твои муки будут ужасны…
Джеки оглянулась. Гругаш видел перед собой окно на третьем этаже, а перед ней лежал весь Кинроуван.
– О нет, ты не сделаешь этого! – воскликнул гругаш.
Он бросился к ней. Но было слишком поздно. Взгляд Джеки упал на красную шапку хоба, который вместе с Кейт и какой-то высокой женщиной шёл по берегу реки в другом конце парка. Прежде чем гругаш успел поймать её, она бросилась в окно, выкрикивая имя Кейт.
Джеки услышала, как Кьюмин в ярости зарычал. Он протянул руку, но успел схватить только воздух. Он был не слишком храбр или слишком умен, чтобы прыгать вслед за ней, когда она скрылась из виду.
После работы Хенк заглянул к Джонни, но на стук никто не ответил. Тогда Хенк обошёл крыльцо, вынул ключ из-под кирпича и открыл дверь сам. Он сразу понял, что Джонни заходил домой после возвращения из Сэнди-Хилл и снова ушёл. Велосипеда не было, и Хенк быстро догадался, куда уехал его друг.
– Господи, Джонни, – пробормотал он, засовывая ключ на место. – Пора бы тебе все это бросить.
Но он слишком хорошо знал Джонни и понимал, что тот не из тех, кто сдаётся. Какую бы шутку ни сыграла с ним Джеми Пэк, он сделает невозможное, но выяснит все до конца. Хенку уже приходилось с этим сталкиваться.
А какая роль во всем этом отведена ему? На самом деле он прекрасно знал ответ на этот вопрос. Хенку вовсе не улыбалось ввязываться в подобную историю, но он не мог позволить другу бродить одному по парку Винсент Масси и стучать по камням, навлекая на себя невесть какие неприятности.
Хенк свернул на Бэнк-стрит, сел на первый автобус, который довёз его до Биллингз-Бридж. Оттуда до парка было относительно недалеко.
Глава 11
Курган Дженны был гораздо меньше, чем представлял себе Джонни. Он-то мыслил в категориях Старого Света, думая о каменных насыпях на Британских островах и в Бретани. На самом же деле это была лишь небольшая кучка камней на верхушке холма, вовсе незаметная в мире людей.
Джонни взял руку Джеми и сжал её. Она с благодарностью посмотрела на него, затем вновь взглянула на курган, и в её глазах сверкнули слезы. Собака с глазами волка ждала неподалёку.
– Это твой питомец? – спросил Джонни. Джеми покачала головой:
– Нет, это Мактри.
При звуке имени силуэт зверя задрожал. Он вытянулся, шерсть исчезла, и волчонок стал принимать узнаваемые человеческие черты… В следующую секунду между камнями на четвереньках стоял ребёнок. Джонни вначале показалось, что мальчику около двенадцати. Однако, взглянув этому созданию в глаза, Джонни понял, что Мактри никакой не ребёнок. Он был голым, если не считать набедренной повязки, того же цвета, что и волчий мех. Нечёсаные космы доходили до плеч, кожа была облеплена листьями и засохшей грязью.
– Ух ты! – вырвалось у Джонни.
Он пока не был готов к подобным вещам. А может, никогда и не будет. С Джеми он уже свыкся, а остальные обитатели Срединного Королевства продолжали вызывать у него оторопь.
– Мактри – друг, – пояснила Джеми. Джонни кивнул.
– Как поживаешь? – запинаясь, спросил он у дикого ребёнка.
– Неважно, – мрачно ответил Мактри.
Его голос оказался ниже и глуше, чем можно было предположить у такого миниатюрного создания. Мактри внимательно посмотрел Джонни в глаза, и затем обратился к Джеми.
– Ты созываешь кавалькаду? – спросил он. Джеми покачала головой:
– Сейчас не та Луна. Я созываю войско.
Дикий мальчик усмехнулся, обнажив ряд острых волчьих зубов.
– Это хорошо, – сказал он. – Пора показать Ночи, что мы тоже умеем кусаться.
Увидев его зубы, Джонни бы в этом не усомнился. Оборотень посмотрел на скрипку.
– Ты умеешь играть на ней? – спросил он. Джонни кивнул. Хоть в одном он был уверен. Мактри снова усмехнулся.
– Это хорошо, – сказал он, снова переводя взгляд на Джеми. – Свирель, скрипка и сама Луна. Они пойдут за тобой. Но в начале он должен стать Искусным музыкантом.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Джонни.
– Смертные лучше ведут кавалькаду. Не знаю почему, но это так.
– Они как искра в ночи, – сказал Мактри. – Исчезают быстро, но горят ярко.
«Почти афоризм», – подумал Джонни, с уважением взглянув на Мактри.
– А что значит Искусный музыкант? – спросил он.
– Это что-то вроде звания, – объяснил Мактри. – Понимаешь, фиана сидх связывает только музыка и кавалькада под Луной, когда мы питаем свою удачу. Одно без другого невозможно. А музыка всегда притягивает удачу. Искусный скрипач – это как Джек, понимаешь? Мудрец, волшебник, Пэк из смертных. Он не должен служить ни одному двору, только матери Арн, какой бы образ она ни принимала. У тебя хорошее имя, Джонни Фо.
Джонни даже не стал спрашивать, откуда человек-волк узнал его имя.
– Теперь пора, – сказала Джеми, и невысказанный вопрос вылетел у Джонни из головы.
Он открыл футляр и достал оттуда дедовский подарок. Тронув струны, он убедился, что они все ещё держат строй, он прижал скрипку к подбородку и вынул из футляра смычок. Подтянув колодочку, он кивнул Джеми.
Она сидела на камнях, достав из кармана деревянный, похожий на флейту инструмент, и смотрела на Джонни. Звук у инструмента был очень мягкий, что-то среднее между гобоем и нортумберлендской волынкой. По его кивку она поднесла флейту к губам и заиграла.
При виде этой картины Джонни охватило умиление: Джеми в своих зелено-коричневых лохмотьях, кожаной куртке с блестящими пуговицами и торчащими в разные стороны розовыми волосами, играющая на пастушеской флейте. Некоторое время он просто любовался ею, забыв про свою скрипку, потом спохватился и провёл смычком по струнам.
Мелодия, которую они играли, называлась «Марш Брайана Бору» – старинный мотив, сочинённый, как считалось, в память о битве при Клонтарфе, когда ирландцы под предводительством Брайана Бору остановили вторжение викингов в 1014-м. Ещё днём Джеми объяснила ему, что сочинили эту вещь гораздо раньше.