— Какова политическая ориентация «Блейд»?
— Наш редактор ориентируется на местные власти. Вы, наверное, заметили, что мы почти не пишем о политике. Давайте лучше допьем коктейли и переберемся в кафе, пока местные таланты еще не съели все самое вкусное.
В кафе я взял в руки меню и спросил Мариан:
— Что будем есть?
— Так, — деловито начала девушка. — Вы не хотите рубленую солонину. Я не беру цыплячьи ножки, потому что цыплят они получили в среду. Есть пирог с телятиной, но это остатки с четверга. Ростбиф сравнительно безопасен. И они отлично готовят печеную картошку.
— Печеная картошка, хорошо сдобренная маслом, прекрасно заменит все остальное. Как это получилось, что вы пошли со мной ужинать?
Ее глаза округлились.
— Но вы же меня пригласили!
— Как это я догадался вас пригласить?
— А как вы думаете?
— Наверное, потому, что вы об этом заговорили.
— Я заговорила?
— Не прямо. Вы заговорили об этом после того, как человек, который хотел у меня что-то выпытать, шепнул вам за перегородкой, что вам стоило бы со мной поужинать.
Ее глаза стали еще больше, и она сказала:
— Ох, бабушка, какие у тебя большие уши!
— Он хочет, чтобы вы у меня что-то выпытали. И мне он намекнул, что расскажет все, что меня интересует, в обмен на мою информацию.
— В самом деле?
— Вы это знаете не хуже меня.
— К сожалению, я не умею читать мысли.
Подошла официантка и приняла наш заказ. Я заметил, что Мариан осматривает зал.
— Волнуетесь? — спросил я.
— О чем?
— Что Чарли увидит, как вы ужинаете со мной, прежде чем вы успеете предупредить его, что это только деловое задание, которое дал вам босс.
— Какой еще Чарли?
— Жених.
— Чей жених?
— Ваш.
— Не знаю я никакого Чарли.
— Конечно. Но я и не рассчитываю, что вы мне о нем расскажете, поэтому будем называть его Чарли. Это сэкономит время и упростит разговор.
— Понятно, — сказала она. — Нет, Чарли меня не беспокоит, он очень великодушный и терпимый парень.
— Значит, стрельбы не будет?
— Нет, Чарли уже почти полгода ни в кого не стрелял. А в последний раз он всего лишь ранил обидчика в плечо. Тот и шести недель не пролежал в больнице.
— Поразительная сдержанность! А я побаивался, что Чарли — парень горячий.
— О, нет! Он очень спокойный и любит животных.
— Чем он занимается? — спросил я. — Я имею в виду, где работает.
— Он работает здесь.
— Хоть не в гостинице?
— Нет-нет, я имею в виду, что он работает в городе.
— Ему здесь нравится?
Веселье в глазах девушки погасло.
— Да, — ответила она, втыкая вилку в ростбиф.
— Я рад за него.
Пару минут мы оба молчали.
В кафе было довольно много народу. Я не ожидал, что кафе при гостинице пользуется такой популярностью. Похоже, что здесь собирались в основном завсегдатаи. Некоторые из них проявляли явный интерес к Мариан Дантон и ее спутнику. Было ясно, что девушку здесь хорошо знают. Я задал ей еще несколько вопросов о городе и получил короткие, точные ответы. Мариан больше не пыталась подшучивать надо мной. Настроение у нее явно испортилось. Я пытался понять, не стал ли причиной этого кто-то из тех, кто только что пришел в кафе. Если так, то можно было заподозрить двух пожилых мужчин, всецело поглощенных едой и своей беседой, или небольшую семью, по виду автотуристов — пожилого мужчину с лысой головой и выцветшими серыми глазами, с которым сидели коренастая женщина, девочка лет девяти и мальчик лет семи.
После десерта я предложил Мариан сигарету. Мы закурили, и я протянул ей список имен, которые выписал из газеты.
— Кто из этих людей живет сейчас в Оуквью?
Она несколько минут рассматривала список, а потом неохотно сказала:
— А вы действительно хорошо соображаете. Я молча смотрел на нее, ожидая ответа. Помолчав, Мариан сказала:
— Здесь пятнадцать имен. Из них в городе остались только четверо или пятеро.
— А куда девались остальные?
— Они переехали вслед за железнодорожными мастерскими. Когда здесь жил доктор Линтиг, эти люди входили в компанию «золотой молодежи». Я знала кое-кого из них. Когда дела пошли плохо, почти все разъехались. А в 1929 году у нас был еще один кризис, когда закрылась консервная фабрика.
— Вы знакомы с теми, кто остался в городе?
— Да.
— Как мне их найти?
— Отыщите имена в телефонной книге.
— А вы не можете их назвать?
— Могу. Но будет лучше, если вы получите информацию из телефонной книги.
— Понятно. — Я сложил список и сунул в карман.
Начался довольно нудный фильм, который я к тому же видел раньше. Я предложил уйти, и Мариан согласилась. По тому, как охотно она встала, я понял, что она тоже видела эту картину. Мы заказали мороженое, а потом я снова достал список.
— Может, вы все-таки покажете мне, кто из этих людей остался в городе? Просто чтобы меньше трепать телефонную книгу.
Она немного подумала, потом взяла список и подчеркнула четыре фамилии.
— Это остроумный способ розыска, — сказала она. — Но я не думаю, что он вам поможет. Вряд ли кто-нибудь в городе знает, где она находится.
— Почему вы так думаете?
— Вы же знаете, что ее не нашли, даже когда это дело было в центре внимания.
— Но это было еще до кризиса, — ответил я. — С тех пор многие вещи привлекали внимание.
Она, казалось, хотела еще что-то сказать, но промолчала.
— Сделайте одолжение, — попросил я. — Подскажите.
— Вы же мне не подсказываете.
— Если я найду миссис Линтиг, это может оказаться очень выгодно для нее. Возможно, она получит в наследство большое состояние.
— А потом еще выиграет на скачках, — рассмеялась Мариан. Я ухмыльнулся.
— Вы можете мне объяснить, почему такая суета вокруг миссис Линтиг?
— Не знаю, — ответил я с самым равнодушным видом.
— Вы работаете на кого-то или на себя самого?
— Ну, если я смогу ее найти, то за это мне кое-что перепадет.
— А как насчет меня, — спросила Мариан, — если я ее найду?
— Если вы знаете, где она, и согласитесь поделиться информацией, то внакладе не останетесь.
— Сколько?
— Я не могу этого знать, пока не задам вам несколько вопросов. Вы знаете, где она?
— Нет, хотя хотелось бы знать. Из этого получился бы хороший материал. Вы же знаете, я собираю новости для «Блейд».
— И вам бы подняли зарплату?
— Нет, — ответила она.
— Я могу свести вас с человеком, который готов заплатить за эту информацию больше, чем ваша редакция.
— Газета ничего бы не заплатила, — заметила Мариан.
— Тогда, я уверен, мы назначили бы самую высокую цену.
— Сколько?
— Не знаю. Это надо будет выяснить. А что вы скажете насчет других?
— О ком это вы?
Я сделал вид, что удивлен.
— Ну, о тех, кто искал ее до меня.
— Наверное, зря я тогда намекнула вам насчет проторенной дорожки, — задумчиво проговорила девушка.
— Да, — ответил я. — Человеку, который сидел в редакции за перегородкой, этот намек не понравился.
Мариан перевела взгляд на большой стеклянный бокал с мороженым, в котором в былые времена наверняка подавали пиво.
— Сколько вы прожили в большом городе? — спросила она, медленно поворачивая пальцами стеклянную ножку бокала.
— Всю жизнь, — ответил я.
— И как, нравится?
— Не очень.
— А я думала, что вы в восторге от городской жизни.
— Почему?
— Быть всегда в гуще событий вместо маленького лягушачьего пруда, где вы всех знаете и каждый знает вас. А в городе у вас действительно настоящая жизнь. Вокруг тысячи и тысячи людей, неограниченные возможности заводить новых друзей и знакомых. Витрины магазинов, вечерние шоу, настоящие салоны красоты — и рестораны.
— Там есть еще уйма мошенников, — добавил я, — светофоры на каждом углу, суета и шум, а что до друзей — ну, если хотите почувствовать настоящее одиночество, попробуйте поживите в большом городе. Все друг другу чужие, и если вы не заведете нужных знакомств, они так и останутся для вас чужими.