Когда в разврате дьяволу предался.)
И если вдруг сподобиться — и жить,
Чтоб только жить, и мучиться напрасно?
Собою душу ближних отравить,
Опошлив в них любой порыв прекрасный?
Ну и дела… Такого поворота,
Признаюсь, я не ожидал вовек…
Я сам покончу с этим анекдотом —
Развратный, низкий, подлый человек!
…В глазах темно, и я уже не рад,
Что ты — со мной, а полюбить не можешь…
И будто слышу Голос: «Каин, где твой брат?»
И отвечаю: «Я ему не сторож!»
…Отмучено горе, отцежено сердце,
Ум гаснет в чаду подступившего бреда…
Прощайте же, Дунечка! Все переменится:
Я место очистил — в Америку еду-с!
12. «ДО СВИДАНЬЯ, МОЙ МИЛЫЙ МАЛЬЧИШКА»
Опустошенный, он снял с головы ставший ненужным цилиндр, снял сюртук, скомкав, перекинул его через плечо и пошел к выходу.
Гробовая тишина взорвалась аплодисментами, которые уже за его спиной превратились в оглушительную овацию.
В темном закутке, находящемся в противоположном от актового зала коридорчике перед кабинетом биологии, прижавшись горячим лицом к заледеневшему окну, он неподвижно простоял минут двадцать, сбрасывая напряжение от только что пережитого.
Такое с ним уже было, и именно здесь, на этом самом месте, в начале октября.
В школе как раз начинались тематические декады, и в качестве участия в неделе литературы их класс обязали выпустить стенгазету. Девчонки, пользуясь случаем заслужить «одобрямс» от обожаемого ими Митрича, к порученному делу отнеслись с энтузиазмом, но без выдумки, традиционно и даже тривиально: наклеили на ватман картинок про осень, разноцветными фломастерами красиво переписали известные «осенние» стихи Пушкина, Тютчева и Фета. На этом их фантазия иссякла, и на ватмане осталось довольно большое белое пятно. А у Виктора вдруг родилась идея – в порядке бреда, естественно, но она вдруг показалась ему не просто наглой, а сверхнаглой и поэтому забавной.
В общем, он отметился восьмистишием, даже на его взгляд, малостоящей ерунды, написанной «без божества, без вдохновенья» и именно так, как для школьных стенгазет пишут. То есть одним из своих «Ранних», упомянутых в недавнем разговоре с Виталькой Грубиным:
Чарует взгляд игра тонов и красок,
Кружась, на землю лег последний лист;
Чист и прозрачен воздух, только в небе
Звучат печально крики перелетных птиц.
Покрыла Осень золотом деревья,
Как сединою человека – годы,
И поражает непонятной силой
Последний взлет фантазии Природы.
Машка Николаева красивым почерком заполнила его виршами оставшееся место на ватмане, снизу, как положено, указав авторство. Таким образом, наряду с «А. Пушкин», «А.Фет», «Ф. Тютчев» в низу стенгазеты появилось скромное и ненавязчивое «В. Торопов».
На третий день после того, как газету повесили в рекреации у кабинета литературы, он увидел Галю с подружками, которые, о чем-то оживленно переговариваясь, стояли рядом, и Виктору показалось… Короче, он, прогуляв биологию, все сорок пять минут урока простоял здесь, в этом закутке, осуществляя в грезах самые неосуществимые свои мечты. Вроде того, что Галя прочитала его стихотворение, увидела, чье оно, прониклась его талантом и…
Виктор резко оттолкнулся от подоконника и решительно зашагал вниз к вестибюлю опять-таки по дальней лестнице, чтобы не привлекать ничьего внимания.
Надевая пальто в гардеробе, он услышал усиленный динамиками голос Леночки, объявившей, что решением жюри победителями в конкурсе «Сударь и сударыня» названы одиннадцатиклассники Сергей Фархутдинов и Оксана Величко с композицией по стихам Апухтина. Они же с Галиной были отмечены за высокий артистизм и оригинальность выбора литературного материала, чему Виктор не удивился: признание сударем Свидригайлова было бы перебором, а победители определялись только в сценической паре.
Перед входной дверью его дожидался Митрич, словно каким-то седьмым чувством почувствовавший, как о нем вспоминали буквально несколько минут назад.
- Я хочу сказать вам, юноша… Вы меня поразили. Вашими актерскими способностями…
- Спасибо, Максим Дмитриевич. Про актерские способности – это не ко мне. Просто сегодняшнее связано с определенными обстоятельствами.
Митрич кивнул.
- Я, кажется, догадываюсь, с какими именно, - он сочувственно опустил руку Виктору на плечо. - Тебе явно не позавидуешь. Хотя когда-нибудь это станет твоим лучшим воспоминанием…