— Кто там?
Направляясь к двери, он бросил через плечо:
— Я заказал пиццу.
— Что? Разве тебе можно так делать? — потрясенно спросила я.
Он заплатил за пиццу и вернулся еще и с корзинкой.
— Я поговорил с риелтором и сказал ему, что пытаюсь произвести впечатление на свою девушку, и попросил немного побыть наедине, чтобы показать ей это место.
Бабочки все еще порхали у меня в животе каждый раз, когда он так собственнически называл меня своей девушкой, даже спустя две недели.
Он поставил корзинку на пол и вытащил клетчатое одеяло, прежде чем встряхнуть и расстелить его на полу. Он растянулся на нем и похлопал по месту рядом с собой.
— Не выгляди такой шокированной. Я устраиваю тебе пикник-сюрприз, так что посиди со мной.
Из меня вырвался смешок, и я подошла, чтобы сесть рядом с ним.
— Какую пиццу ты заказал?
— Гавайскую. Ага. — Он открыл коробку и начал раскладывать кусочки.
— Ты слишком добр ко мне, Парнишка-Джейми, — я разомлела. Джеймсон настроил свой телефон на джазовую станцию, пока мы ели.
Когда я наелась, я откинулась назад и застонала.
— Думаю, пятый кусочек был лишним. Мои штаны лопнут.
— Тогда рекомендую их снять, — предложил он.
Я лишь закатила глаза.
Он поднял мусор и поставил его у двери, чтобы мы могли забрать его на выходе. Ложась обратно, он протянул ко мне руку, и я подвинулась, чтобы свернуться калачиком у него на груди. В его объятиях я расслабилась и поделилась тем, что меня волновало.
— Моя мама приезжает в город на мой день рождения через пару недель, — нерешительно объявила я. Мы мало говорили о моей маме. Но у нас и не было повода для этого, поэтому я старалась избегать этой темы, помня, как жалко все прошло на Ямайке. Я знала, что ему было любопытно после того, как Лу ушла на прошлой неделе, когда она спросила, как отнесется к этому моя мама. Но каким-то образом мы оба решили не говорить об этом.
Пока она не сообщила мне, что приезжает в город, и я не поняла, что должна как-то подготовить нас.
— Знаю, что я мельком встречался с ней, но было бы приятно узнать ее получше, теперь, когда я встречаюсь с тобой.
— Ага, — тихо проговорила я. Я любила и уважала свою маму каждой частичкой своего сердца. Но я знала, что она бы забеспокоилась обо мне, если бы узнала, что я долгое время с кем-то встречаюсь. Она могла быть недальновидной, когда дело касалось отношений. Она всегда смотрела в конец и понимала, как мне будет больно, если я позволю этому зайти слишком далеко. По крайней мере, так она мне говорила. У меня никогда раньше не было отношений, так что нам не приходилось сталкиваться с этим.
Джеймсон подвинулся, чтобы посмотреть мне в лицо.
— Почему у тебя такой испуганный голос?
— Просто я нервничаю. — Я глубоко вздохнула и приготовилась к попытке объяснить ему. — Она лишь не хочет, чтобы мне было больно. Она может быть похожа на питбуля с костью, когда поощряет меня к успеху. — Я говорила бессвязно и плохо справлялась с объяснением стеснения в груди. — У меня ведь никогда не было отношений, и я не знаю, как она отреагирует. Мне даже не нужно было вступать в отношения, чтобы она вбивала мне в голову, насколько я важна и что мне нужно заботиться о себе. Могу только представить, что будет теперь.
— Меня нелегко напугать. Она может придумать тысячу причин, по которым это не сработает, и я назову ей одну причину, почему это сработает.
Мое сердце пропустило удар, а кожу головы защипало, когда я подумала, что он скажет. Конечно, он бы не сказал «любовь».
Блядь. Блядь. Блядь.
— И ч-что это? — заикаясь, выдавила я.
— Упрямство. — Я выдохнула тяжелый воздух, который застрял в моих легких. — Мы оба слишком чертовски упрямы, чтобы сдаться и покончить с этим без боя.
— Ты, наверное, более упрямый, — по-детски возразила я.
— Эвелин… — он приподнял бровь, глядя на меня, уличая во лжи.
— Знаю. Ты прав. Я бы точно надрала тебе задницу в «упрямстве».
Мы закончили разговор, и я позволила музыке и биению его сердца успокоить меня. Было комфортнее, чем я когда-либо могла себе представить. Я не могла не задаться вопросом, почему я так долго боролась.
— Почему ты всегда сдерживался? — вопрос вырвался сам собой.
Его грудь поднялась при глубоком вдохе.
— Знаешь, ты всегда была такой женщиной, с какой я себя представлял.
Услышав его признание, я приподнялась с широко раскрытыми глазами.
— Что? — я ахнула.
Рассмеявшись над моей преувеличенной реакцией, он снова притянул меня к своей груди.